Золотая цепь

Джеймс и Мэтью уставились на Корделию. «Я не покраснею, – упрямо сказала она себе. – Ни за что». Однако у нее возникло подозрение, что выглядит она не самым лучшим образом – как будто сейчас задохнется.

– Проклятье, – выругалась Люси. – Я уже поняла, что меня вы с собой не возьмете.

Анна обернулась к ней.

– Люси, ты нам очень нужна. В Институте. Видишь ли, на завтрашний вечер назначено собрание Анклава, и я собиралась присутствовать на нем. Судя по всему, нам предстоит услышать какие-то важные новости.

Люси с недоуменным видом нахмурилась. На собрания Анклава допускались Сумеречные охотники старше восемнадцати лет. Из присутствующих подходили только Анна и Томас.

– Я могу пойти, – неохотно произнес Томас. – Хотя мне не слишком улыбается сидеть в зале, набитом людьми, которые смотрят на меня с дурацкими жалостливыми лицами, черт бы их всех побрал.

Друзья удивленно распахнули глаза: Томас бранился крайне редко.

– Я думала вовсе не об этом, – пояснила Анна. – Если ты появишься там, то они могут несколько подредактировать свои речи. Вам придется тайком подслушивать, шпионить за ними.

– Ах, шпионить, – повторила Люси. – Превосходно. Встреча наверняка состоится в библиотеке, и я знаю, какая комната расположена точно над ней. Мы подслушаем то, что там будет сказано, Кристофер проанализирует речи с научной точки зрения, а Томас зафиксирует все это в своей превосходной памяти.

Она сияла, и Корделии тоже захотелось улыбнуться. Она поняла, что за практичностью Люси скрывалась необыкновенная доброта: Томас, потерявший сестру, отчаянно нуждался в активной деятельности, и Люси предоставила ему возможность действовать.

Томас, казалось, тоже это понял. Он улыбнулся Люси – впервые со дня смерти Барбары Корделия увидела улыбку у него на губах.

– Значит, займемся шпионажем, – сказал он. – По крайней мере, нас ждет какое-то развлечение.

14. Среди львов

Она уронила перчатку ко львам,желая его испытать;Почтительно рыцарь склонился пред ней,затем улыбнулся опять;Он вниз, на арену, прыгнул, как лев,и так же вернулся назад,Он бросил перчатку даме в лицо,и бросил презрительный взгляд.Франциск воскликнул: «Богом клянусь!Не видел я мужа храбрей.Но та, что на смерть послала тебя,любви недостойна твоей».Джеймс Генри Ли Хант, «Перчатка и львы»

Джеймс твердо решил проводить Корделию домой, поскольку от Перси-стрит до кенсингтонского особняка Карстерсов было довольно далеко. Анна отослала Мэтью с каким-то секретным поручением, а Томас, Кристофер и Люси вернулись в таверну «Дьявол», намереваясь изучить литературу о пиксидах. Корделии очень хотелось остаться с ними, но она знала, что терпение матери имеет пределы. Наверняка Сона уже задает себе вопрос, куда запропастилась ее дочь.

Близились сумерки, и под кронами деревьев, которыми была обсажена Кромвель-роуд, сгущалась тьма. Улица, погруженная в синий полумрак, пустовала, лишь время от времени мимо проезжала одинокая карета. Когда они проходили около величественного кирпичного здания Музея естественной истории, Корделии показалось, что, кроме них с Джеймсом, во всем городе не осталось ни одного человека. Они не стали пользоваться «гламором», и редкие прохожие бросали на них мимолетные равнодушные взгляды. Скорее всего, они смотрели на Джеймса, решила Корделия: подобно отцу, он неизменно вызывал у людей интерес и восхищение, даже не задумываясь об этом. В сумерках его глаза – золотые, настороженные – напоминали ей глаза тигров, которых она когда-то видела в Индии, в Раджастхане.

– И как только ты догадалась вспомнить об Анне, – неожиданно сказал Джеймс, и Корделия удивленно взглянула на него.

Перед этим они обсуждали учебу. Корделию учила Сона и множество сменявших друг друга гувернанток и домашних учителей. Джеймс провел в Академии Сумеречных охотников всего несколько месяцев; там он познакомился с Томасом, Мэтью и Кристофером, и вместе они ухитрились взорвать крыло здания. Все, кроме Томаса, были исключены, но он не пожелал оставаться в Академии без друзей и после окончания учебного года вернулся в Лондон. В течение последних трех лет образованием «Веселых разбойников» занимались Генри Фэйрчайлд и Софи Лайтвуд.

– Я очень рад, что ты была с нами сегодня.

– Умиротворяющее присутствие женщины? – лукаво усмехнулась Корделия. – Для этого вполне подошла бы и Люси.

Джеймс рассмеялся. Он шагал легко, грациозно – она не замечала за ним такого со дня их встречи в Лондоне. Как будто он сбросил некое тяжкое бремя, хотя в данных обстоятельствах это казалось Корделии более чем странным.