Золотая цепь

– За старшего брата Мэтью, – объяснил Джеймс, как будто она могла забыть о том, кто такой Чарльз.

– Нет, – выдохнула Корделия. – Она не может это сделать. Они не могут.

Джеймс начал объяснять что-то, он говорил об Ариадне, о разорванной помолвке, но Корделия не слышала его – она думала об Алистере. Вспомнила свидание в библиотеке, вспомнила, как страдал Алистер из-за будущего брака Чарльза. Алистер тогда сказал, что женой его друга, по крайней мере, станет Ариадна, которая его не любит… нет, он не мог знать об этом.

«О, Алистер».

– Что с тобой? – Джеймс со встревоженным видом шагнул к Корделии. – Ты очень бледна.

«Мне срочно нужно домой», – хотела было ответить она. Джеймс стоял совсем близко, и она чувствовала аромат сандалового мыла, запах выделанной кожи и чернил. Вдруг он поднял руку и осторожно провел пальцем по ее щеке.

– Корделия!

Джеймс и Корделия вздрогнули и отодвинулись друг от друга. Дверь дома открылась, на ступени хлынул свет множества свечей, и на пороге возникла сияющая Сона. Ее темные волосы были прикрыты шелковым шарфом.

– Корделия-джун, входи же, пока ты не подхватила простуду. О, мистер Эрондейл, как любезно с вашей стороны было проводить Корделию домой. Вы истинный джентльмен.

Корделия смотрела на мать круглыми от изумления глазами. Она не ожидала, что Сона встретит ее в таком жизнерадостном настроении. Джеймс на мгновение приподнял брови, черные, как вороново крыло – только крылья ворона не могли выражать сарказм.

– Я с превеликим удовольствием провожу Маргаритку куда и когда угодно.

– Маргаритка, – повторила Сона. – Какое очаровательное имя. Разумеется, ведь вы дружили в детстве, прошло столько лет, и вот вы, взрослые молодые люди, снова воссоединились. Это так замечательно.

Все понятно. Корделия сообразила, что происходит. Джеймс являлся завидным женихом – весьма и весьма завидным женихом. Будучи сыном главы Лондонского Института, он мог в ближайшие несколько лет приобрести большое влияние в обществе, мог даже возглавить Институт – а человек, занимающий этот пост, получал от Конклава в качестве жалованья во много раз больше денег, чем обычный Сумеречный охотник. Кроме того, он был просто очарователен, когда сбрасывал свою Маску, а подобные вещи безотказно действуют на матерей. По просьбе Соны они с Джеймсом поднялись по ступеням к парадной двери; вестибюль был залит теплым желтым светом, откуда-то из глубины дома доносились ароматы блюд, которые готовила Райза.

Сона продолжала осыпать Джеймса восторженными похвалами.

– Восхитительно, – снова и снова повторяла она. – Могу я предложить вам что-нибудь, Джеймс? Может быть, выпьете чаю?

Корделию охватило могучее желание развернуться и убежать, но она испугалась, что в ее отсутствие Сона наговорит Джеймсу невесть чего. А кроме того, она не могла бежать; она решила, что Алистер должен узнать новость от нее, а не из городских сплетен и не от постороннего человека.

Джеймс улыбался. Улыбка его была из тех, что способны сразить наповал добрую половину женского населения Англии.

– До сих пор помню вкус чая, который вы готовили мне в Сайренворте, – говорил он. – С ароматом цветов.

Сона снова просияла.

– Ах да. Чайная ложечка розовой воды, вот в чем заключается секрет приготовления хорошего чая.