Золотая цепь

– От Люси ничего подобного не добьешься. К сожалению, фамильярность порождает пренебрежение, и для нее мы четверо – всего лишь ее нелепый братец и его нелепые друзья. Иногда я с тревогой думаю о том, что…

Он смолк. Ветер захлопал полами его черного утреннего пиджака, и они взметнулись, как крылья.

– Ты тревожишься насчет Люси? – переспросила Корделия, озадаченная последней фразой.

– Нет, дело не в этом, – задумчиво ответил Джеймс. – Меня волнует то, что мои друзья слишком легко вжились в свои роли. Кристофер – чудаковатый ученый, Томас – добряк, Мэтью – безнравственный персонаж. А я… до сих пор не знаю точно, кто я такой.

– Ты – лидер, – улыбнулась Корделия.

Эти слова, казалось, позабавили Джеймса.

– Вот как?

– Между вами четверыми существует тесная связь, – продолжала Корделия. – Это видно всякому. Но ваши отношения гораздо сложнее, их нельзя описать в трех словах. Томас – не просто добродушный великан, Кристофер – не просто рассеянный ученый, интересующийся только колбами и пробирками, а Мэтью способен на большее, нежели отпускать сомнительные шуточки и с шиком носить модные жилеты. Каждый из вас, так сказать, следует за своей звездой – но ты, Джеймс, ты являешься той нитью, которая связывает вас всех. Ты видишь, что́ требуется каждому из вас, ты угадываешь, когда одному из вас необходима поддержка, а когда человека следует оставить в покое. Часто случается так, что люди, в молодости связанные дружбой, позднее становятся чужими друг другу, но ты никогда не допустишь подобного.

Улыбка Джеймса погасла, и он заговорил, хрипло и даже немного грубо:

– Выходит, я – кто-то вроде няньки, тот, кто обо всех заботится, кого больше всех интересует наша дружба, ты это хотела сказать?

– Ты обладаешь редкой способностью сопереживать людям, чувствовать чужую боль, – попыталась объяснить Корделия. Она испытала мимолетное облегчение оттого, что произнесла эти слова вслух, высказала Джеймсу свое мнение о нем. Даже когда она была уверена в том, что он всегда будет с Грейс, в те минуты, когда видела их рядом, терзалась ревностью, она все равно восхищалась его душевными качествами. – В этом твоя сила.

Джеймс отвел взгляд.

– Я что-то не то сказала? – заволновалась она.

– Просто я вспомнил ту ночь, на мосту Баттерси, – произнес он. Они стояли на тротуаре напротив дома Корделии, под ветвями бука. – Грейс спросила меня, не соглашусь ли я бежать с ней. Порвать со своей семьей, жениться на ней в Шотландии, начать жизнь заново уже в качестве простых людей.

– Но… а как же твои родители, и Люси… – В первую очередь Корделия вспомнила о подруге. Она знала, что расставание с братом причинит Люси страшную боль. Это будет хуже смерти – знать, что он по доброй воле согласился покинуть их навсегда.

– Да, – тихо произнес Джеймс. – Это означало бы бросить своего парабатая. Всех друзей. – Его золотые тигриные глаза поблескивали в темноте. – И я отказался. Выходит, я недостоин ее. Оказалось, что я любил ее не так, как должен был. Поэтому не думаю, что способность любить является моей сильной стороной.

– Она просила тебя не о любви, – воскликнула Корделия. Внезапно ее охватила ярость и злоба на эгоистичную девицу. – Это не любовь. Это испытание. А привязанность человека нельзя испытывать подобным образом. – Она смолкла и через некоторое время продолжала: – Прости. Я не должна была… я не могу понять Грейс, и поэтому не имею права судить ее. Но ведь вы наверняка расстались не из-за этого?

– Истинную причину я до сих пор не могу толком понять, – вздохнул Джеймс, сцепив руки за спиной. – Но я знаю, что все кончено, и на этот раз навсегда. Она забрала свой браслет. И выходит замуж за Чарльза.

Корделия застыла. Нет, этого не может быть, наверное, она ослышалась.

– За Чарльза?