– Ты давно приобрела способность видеть мертвых? – спросил Джесс.
Люси моргнула, и странное видение растаяло.
– Большинство Эрондейлов способны видеть призраки умерших, – объяснила она. – Я всегда, сколько себя помню, видела Джессамину. И Джеймс тоже. Я никогда не считала это чем-то особенным.
Джесс остановился под люстрой. Для такого спокойного существа он на удивление много двигался.
– Никто, кроме моей матери и сестры, не видел меня с того дня, как… со дня нашей встречи в Лесу Брослин шесть лет тому назад.
Люси нахмурилась.
– Ты призрак, но ты не похож на остальных призраков. Даже мой отец и брат тебя не видят. Это очень странно. Тебя похоронили?
– Это весьма смело, спрашивать у джентльмена, не похоронили ли его, – усмехнулся Джесс.
Но Люси не сдавалась.
– Сколько тебе лет?
Джесс вздохнул и с гримасой досады поднял взгляд к потолку.
– У меня два возраста, – сообщил он. – С одной стороны, мне двадцать четыре. С другой, семнадцать.
– У людей не бывает двух возрастов.
– А у меня есть, – невозмутимо ответил он. – Когда мне было семнадцать лет, я умер. Но моя мать… подготовилась к этому.
Люси провела кончиком языка по пересохшим губам.
– Что значит – подготовилась?
Он ткнул себя пальцем в грудь.
– Вот это, то, на что ты сейчас смотришь, является видимой манифестацией, «образом» моей души. После того, как я умер, мать сказала Безмолвным Братьям, что никогда не отдаст им мои останки, больше не желает, чтобы они прикасались ко мне, не желает, чтобы они превратили мое тело в пепел. Не знаю, как они отнеслись к ее поступку тогда, но знаю, что через несколько часов после моей смерти мать привела в мою комнату чародея и заплатила ему за то, чтобы сохранить мое смертное тело от распада. Душе моей было позволено скитаться между реальным миром и царством духов. Поэтому я не старею, не дышу и оживаю только с наступлением ночи.
– А по ночам, значит, ты преследуешь людей в бальных залах и бродишь по лесу?
Призрак хмуро взглянул на Люси.