Тайнопись видений

Она пахла медом и тыквой.

На снегу алела кровь Брехушки, а в доме Зехмы остывала недоеденная каша.

Глава 23

Племя Черного солнца

Запись от первых суток Белого Дракона.

Восьмой узел. Трид первой травы. 1020 год эпохи Близнецов.

Я вижу, что все его мысли записаны в книге,Но только один человек прочитать их способен.Часть слов надиктована тем, кого Боги послалиНа землю – следить за людьми и наказывать грешных.* * *

«Провидцу не положено показывать трусость и уныние. Это признак слабости духа», – повторял Цу-Дхо, когда кто-то из младших учеников начинал хныкать.

Кайоши не плакал, даже если ранился до крови, и настоятель, обрабатывая ему царапины, шутил:

– Должно быть, вы родились сразу взрослым. Так и представляется, что едва вас обмыли и запеленали, как вы поспешили выказать матери уважение и вежливо попросили молока.

Юный провидец фыркал и напоминал Цу-Дхо о недопустимости шуток в храме. Старик на это отвечал:

– Кайоши, вам всего восемь лет. Вы все-таки еще ребенок, а в детстве трудно отказаться от смешков и глупостей.

– Мне легко, – возражал мальчик, и настоятель качал головой:

– Это меня и пугает.

Кайоши умел держать себя в руках и знал методы, с помощью которых можно было сохранять невозмутимость в любых ситуациях. Особенно это помогало ему в первые годы в храме. Сначала маска защищала от ссор и дурных слов, а потом отталкивала всех, кто был ниже Кайоши по рангу.

– Если у тебя нет эмоций, значит, нет и слабостей, – говорил отец. – И тебя нельзя поддеть, потому что причины твоих огорчений останутся скрыты от врагов.

Когда Кайоши изучил техники внушений, ему стало еще легче управлять собой. Он сохранил спокойствие, даже потеряв тело. Но посторонние картины затапливали провидца, нервы сдавали, и мучила мигрень. От сонных таблеток было особенно тяжело, потому что из-за них Кайоши не покидал видения по нескольку часов, и ему приходилось пересматривать сумбурную лавину образов. Все это ломало его, стачивало и продавливало до самого дна, где дремал Червь – не то всамделишный близнец, порожденный Змеем, не то искажение сознания, появившееся из-за опытов Ри. То самое, которого боялся Такалам.

Голос Червя проявлялся во время дремоты, когда Кайоши витал между явью и грезами. Его легко было прогнать, но с каждым разом промежутки становились короче, и это было страшно.

«Кайоши, ты должен меня…»

– Замолкни, тварь! – выпалил провидец, резко очнувшись.

Он схватился бы за голову, но не мог, поэтому просто потряс ею, будто пытаясь заставить мысли высыпаться из ушей. Волосы упали с двух сторон черными ширмами и скрыли то, как скатываются по щекам, падают и расплываются на шелке слезы.