– Зачем ты взяла доску Уиджа? – спросил тот на ходу, перепрыгивая через две ступеньки за один шаг.
– Потому что… – тяжело дыша, начала Коко. Нести доску под мышкой было неудобно. – Потому что я увидела ее в зеркале.
– И что? – не понял Брайан.
– Я увидела доску в зеркале. Она в нем отражалась. Там… куда попала Олли. И больше ничего не отражалось: ни я, ни ты, ни Сет, ни все остальное… Даже одеял там не было. А доска Уиджа была. Она валялась на полу за спиной у Олли. Это показалось мне странным, и я схватила ее.
Брайан кивнул и забрал у нее доску.
– Давай я понесу. Ты и так неуклюжая, тебе не нужен лишний груз.
Коко знала, что друг не хотел ее обидеть, – просто так действительно удобнее. Не хватало еще, чтобы она, ко всему прочему, где-нибудь споткнулась.
– Спасибо, – пробормотала она.
– Да не за что. – Брайан уже не называл ее Крохой. Коко снова испытала прилив гордости.
Лишь преодолев половину лестничного пролета, она осмелилась оглянуться. Сета не было видно. Холл оставался пустым и притихшим. Глаза чучел поблескивали, отражая слабое пламя очага.
Отчего-то эта тишина пугала намного больше любого шума.
– Брайан, – нахмурилась Коко, – медведь исчез.
Брайан остановился вместе с ней и теперь тоже окинул взглядом холл.
– И койоты, – заметил он. Его голос звенел от напряжения.
Коко прищурилась, вглядываясь в темноту. Брайан был прав.
Он облизнул губы.
– Слушай, Коко, если пугала оживали в темноте, то…
По холлу разнеслось тихое рычание. Потом снова. Такие странные глухие звуки, напоминающие рычание собаки, но звучащие полузадушенно, как будто у животного были повреждены голосовые связки.
Коко услышала клацанье когтей по полу. Звуки приближались. Рычание превратилось в хор. В холле зашевелились тени.
– Койоты! – прошептал Брайан. – Гонятся за нами! Коко, бежим!