Они помогают ей разлить вино по пластиковым стаканчикам, но пьем только мы с Фоско. Я очень надеюсь, что вино меня согреет, потому что меня не оставляет странное чувство холода, охватившего меня после событий вчерашней ночи. Но на вкус вино оказывается прогорклым, холодным и вязким, как кровь. Я уже хочу встать и выйти из кабинета – ведь Мастерская закончена, не так ли? – как вдруг Герцогиня подает голос:
– А давайте отметим последний день небольшим творческим упражнением? – предлагает она.
Я чувствую, как моя кровь вскипает.
– Элеанор, что за прекрасная идея! Боюсь, я не планировала дополнительных тем, но если…
– О, ну что ж. Очень жаль, – вмешиваюсь я и уже тянусь забрать пальто, но тут понимаю, что не снимала его.
–
Я смотрю на Фоско, от души надеясь, что та воспримет это как посягательство на ее авторитет и попытку скинуть ее с трона, но она – вся внимание и благосклонность.
– Поделись же с нами, Кира.
– Я в последнее время много думала о…
Когда она произносит это, мой озноб испаряется под силой жара, прилившего к щекам. Я словно таю и в то же время примерзаю к середине дороги, покрытой ледяной слякотью, и провожаю взглядом автобус, исчезающий в ночи.
– В смысле, раз уж мы все… разъезжаемся
– Что, – вырывается у меня, но это не вопрос, а утверждение.
– В смысле это реальное место? У него есть адрес?
– Или это скорее что-то более… зыбкое?
– Какие ассоциации он у тебя вызывает?
Теперь горит не только мое лицо, но и шея. Все ясно, это издевка. Они все издеваются надо мной.
– Не только для нее, для всех нас, – великодушно добавляет Герцогиня.
– Для каждой из нас, – добавляет Виньетка.
Фоско кивает с серьезным видом.
– Интересно, – говорит она, хотя подобного вида сочинения пишут разве что в школе. – Почему бы нам не поразмышлять над этим вопросом несколько минут?