Зайка

– Спер кошку? – невольно смеюсь я.

Он улыбается, не отрывая взгляда от дороги. Я подмечаю, что его волосы, подстриженные «под горшок», порядком отросли и непослушно вьются на концах.

– Ну типа на день. Ну ладно, на три дня. Точнее, на неделю. Но я ее вернул. Меня совесть замучила. Хозяева оказались классными чуваками, добрыми, даже денег хотели мне дать, и все такое. Но я сказал им – оставьте себе.

– А почему ты не вернулся на Аляску?

– Потому что я бы тогда в запой ушел. О, гляди, снег пошел.

Я выглядываю в окно. Да, действительно, снег. Снежинки мечутся в воздухе, точно маленькие рыбки. Мы как раз проезжаем канал, и весь мост и даже фонари украшены мигающими рождественскими гирляндами.

Сейчас лучше не высовываться, говорил папин голос, заглушаемый потрескиваниями и шипением трубки, всякий раз, когда я поднимала тему праздников, разговаривая с ним по телефону. Но я правда, очень-очень хочу с тобой увидеться, приходилось повторять мне, все громче и громче, потому что он не слышал.

Да, я знаю. Мы оба понимали, что он не сможет приехать, о чем отец уже много раз говорил мне – мягко и осторожно. Что он прятался от кого-то – инвесторов, кредиторов, может, даже бандитов, и еще бог знает, кого. Всего он мне никогда не рассказывал. Я знала лишь то, что он заключил договор с какими-то людьми, которые собирали деньги на строительство курорта, а затем исчезли со всей суммой и оставили крайним моего отца. Инвесторы хотели вернуть деньги. Отец говорил, что некоторые из них были людьми, у которых ни в коем случае нельзя одалживать деньги. И пока все не уляжется, ему лучше не высовываться.

Может, тогда я приеду к тебе?

Он молчал. А шипение усиливалось.

Лучше, если и ты пока высовываться не будешь. Это временно.

Я просто хочу знать, что ты в порядке.

Я в порядке.

Но я слышала, как предательски подрагивал его голос, когда он произносил эти слова. Слышала его тяжелое дыхание. Я представляла, какое у него в этот момент серое и осунувшееся лицо, как одной рукой он сжимает телефон, а в другой держит свою извечную сигарету. Как где-то на заднем плане лают дворовые собаки. И кричат петухи.

У тебя есть подружка, у которой ты можешь пожить?

Я смотрела в окно, провожая взглядом людей, среди которых не было Авы.

– Я тоже проторчала здесь все лето, – сказала я Ионе.

– Правда? Жалко, я не знал. Ты не ездила к своей семье?

Это слово всегда для меня как удар под дых. Я вспоминаю кованые железные ворота, высокую живую изгородь и дом с теплыми окнами. И себя – как я стояла у этих ворот и откровенно, хоть и застенчиво разглядывала двор. Делала вид, что у меня есть куда и к кому пойти.

– Мой отец уехал из страны по делам, – говорю я.