– Да, Настя. – Он остановился.
Мимо, обогнув их, пробежала девушка-подросток в худи, с коробкой из-под телефона под мышкой. Прошел парень с бумажным пакетом в руках. Из пакета торчали багеты, пахло свежей выпечкой. Дима все еще нервничал. Все еще чувствовал спиной пронзительный взгляд изумрудных глаз – прекрасных и одновременно безумных. Как у чертовой куклы.
– А тетя Наташа плохая?
– Ну… – он задумался, подбирая слова. – Не то чтобы. Просто у нее в жизни случилось… кое-что не очень хорошее. И она никак не придет в себя после этого.
Неожиданно его осенило – и как только раньше не догадался? Дима присел перед дочерью на колено, заглянул ей в лицо.
– Настёна.
– Да-а?
– Скажи мне, только честно. А эта кукла, с которой ты дома все время играешь, – ее тебе кто подарил? Мы с мамой или?..
Настёна пожала плечами, совсем как взрослая:
– Ты что, не помнишь? Тетя Наташа, когда в гостях у нее были. Но маленькая не как тетя. Маленькая хорошая!
– Ну конечно, хорошая. Конечно.
…Топ-топ-топ. Топ-топ-топ!
Ночь жила, ночью кто-то бегал по дому, и Дима сквозь сон опять ясно слышал мягкие торопливые шажки в коридоре, прихожей и возле двери в спальню. Диме чудилось, что этот «кто-то» – громадная кукла с лицом Настёны. Во сне он поднял голову и долго напряженно всматривался в темноту.
А потом тьма полыхнула сине-зеленым и пророкотала басом:
– МА-МА.
Вечером пятницы, уложив Настёну в кровать, Дима задержался в ее комнатке. Вера, заглянув в приоткрытую дверь, молча и со значением посмотрела на мужа. Тот кивнул – мол, понял, не надо слов.
Дочь спала крепким беспробудным сном. Ночник в углу работал: фиолетовый, синий, зеленый, желтый. Фиолетовый, синий, зеленый, желтый.
Кукла сидела в изголовье, рядом с подушкой. Круглыми плошками глаз пялилась на Диму, и казалось, что их цвет тоже меняется, перетекая из изумрудного, как у Сатуровой, в ярко-синий, как у Настёны.
Он достал телефон. Отключил звук, открыл альбом с сохраненными фотографиями. Нашел фото, которое сделал в парке – почти что семейное, хоть сейчас в рамку да на рабочий стол. Две его самые любимые девочки на свете… и их «подружки», которых он всей душой ненавидел.
Сейчас Дима приметил, что у Сатуровой на фото довольно странное выражение лица. Всегдашняя раздражающая улыбка, наклеенная, как аппликация, поверх обтянутого кожей черепа со впавшими щеками и выпирающими скулами. Но главное – глаза.
ebooksa