Голоса из подвала,

– Дядь Максим, а какая птичка самая большая в мире?

– Страус, наверное.

– Не-е… – протянул мальчик, – из летательных.

– Из летательных? – усмехнулся Верзин. – Пусть будет кондор.

– Мне кондор мешает, – заключил Саша.

– Иди к себе, а я сейчас приду кондора прогонять. Начало десятого уже.

– Взрослый совсем, – прокомментировала Лена с заспиртованной тоской в голосе.

– А ваша-то! Женихов небось метлой гоните. В пятый перешла?

– В шестой. Надо, кстати, позвонить ей…

Оля ушла укладывать сына, Лена – звонить дочери. Верзин отправился в туалет.

Зеркало над умывальником отразило средних лет мужчину с пивным животиком.

– Старый мудак, – обозлился вдруг Верзин на собственное отражение. – Я покурю, – сказал он Лене в коридоре и потопал к входным дверям.

– Кури на балконе, – разрешила Оля, – там пепельница Сережина в углу.

Проходя мимо детской, Верзин увидел Сашу в темноте. Мальчик привстал на кровати и смотрел в окно.

– Спи, – добродушно цыкнул Верзин.

– Улетела вроде, – серьезно сказал Саша, ныряя под одеяло.

Верзин пересек гостиную и вышел на застекленный балкон. В узком прямоугольнике помещался стул, велосипед, санки, мешок картошки, ящик с инструментами, коробка с новогодними игрушками, кактусы и цветастый хула-хуп. Верзин нашел пепельницу в виде перламутровой ракушки. Вытащил из пачки «Винстон», прикурил. Оперся локтями о подоконник.

Теплый июньский ветерок потрепал его редеющие волосы.

Самохина жила на окраине города: ее домом заканчивался серенький микрорайон. Окна выходили на объездную трассу, поросшие травой холмы и заболоченный пустырь. С высоты шестого этажа Верзин видел котлован вдалеке. Недавно здесь полным ходом шло строительство супермаркета, но, судя по всему, оно превратилось в очередной долгострой. Технику увезли, таджики исчезли. Вокруг геометрически правильной дыры остался лишь поваленный забор да заколоченные будки.

Верзин выдыхал дым в летние сумерки и думал про Олю.