Голоса из подвала,

22
18
20
22
24
26
28
30

– Ты все еще любишь бабушку, мальчик?..

– Любишь, любишь, любишь…

– Она тебя тоже любит…

– Ты знаешь, знаешь, знаешь…

– Она говорила об этом в подвале…

– Она до сих пор говорит нам об этом…

– Ты ведь не хочешь ее забыть, мальчик?..

– Тогда возвращайся, ведь мы тебя ждем…

– Ждем, ждем, ждем…

– Что с того, что врачи нас не слышат?..

– Слышат, слышат, слышат…

– Главное, чтоб слышал ты…

– Ты, ты, ты…

– Иногда просто надо смириться, мальчик…

– Послушай, у нас еще есть история…

– Послушай, послушай, послушай…

– История о смирении…

Халк

Последней парой в расписании значилась физкультура, и Влад Кармаев приуныл. Засосало под ложечкой, зачесался ушибленный на прошлой неделе локоть. Физра была не единственным уроком, объединяющим группы историков и географов. Но на лекциях он мог попросту отсесть подальше от хохочущей галерки, затесаться в толпе. Прохладные аудитории благодушно маскировали своими тенями нескладного юношу. В огромном продутом сквозняками спортзале словно незримые прожекторы выхватывали Кармаева, фиксировались на нем: обратите внимание, каков задохлик. И следовали подлые толчки в спину, подножки. Распластавшись на полу, он выдавливал виноватую улыбку, а девочки звонко смеялись и криво ухмылялся Фурлетов, двухметровый амбал, непонятно что забывший в высшем учебном заведении. Да нет, понятно что: от армии косил. Он и его дружки только и умели пихать тех, кто слабее.

Не то чтобы институт стал разочарованием. Хотя, признаться, Влад рисовал себе сплошь женский коллектив, где парни на вес золота. И ошибся, гендерно поток разделялся поровну, причем, как заведено, самые красивые девчонки учились в параллельных группах. Среди его одногруппниц тоже хватало милых особ, и ребята были незадиристыми, веселыми. Повезло, что он выбрал историю и право вместо истории и географии. Иначе общался бы с Фурлетовым ежедневно.