Голоса из подвала,

22
18
20
22
24
26
28
30

Влад наклонился близко-близко, чтобы память впитала эту агонию.

«Сваливаем», – шепнул голос.

Отсутствие чувства вины шло бонусом к суперспособностям.

«Он умрет?» – размышлял Влад, меряя шагами улицу.

«Не сомневайся, приятель», – раздалось в голове.

Влад поднес к глазам руку и вздохнул. На мальчишеском запястье так не хватало татуировки.

* * *

Выходные тянулись, словно месяц. Бабушка расспрашивала об учебе, мама пичкала пирогами. Друзья показались после расставания ужасно нудными, их развлечения – детскими и несущественными. Даже ноутбук, которым разжился Серега Арчин, оставил его безразличным. Уединяясь, Влад периодически вынимал из кармана фото. В ателье он попросил фотографа сделать паспортный снимок. Сидел на стуле, позировал. В четырех ячейках карточки презрительно ухмылялись четыре бритых мужчины. Шрамы на лбу, тяжелые брови над океанской зеленью глаз.

– Кто это? – спросила, глянув через его плечо, мама.

– Герой боевика, – ответил Влад.

Никогда прежде он не посещал лекции в таком превосходном настроении. На галерке, покинутая дружками, сиротливо ютилась Диана Хобенская.

Влад незаметно любовался ее профилем, черными кудрями, изгибом шеи…

Шея… в ней есть симпатичные трубки и хрящи. Может, стоило пойти на медика?

Прерывая лектора, вошел в аудиторию встревоженный декан. Объявил притихшим студентам, что Олег Чапов погиб, и пары на сегодня отменяются. Молодежь, шушукаясь, с кислыми минами, маскирующими облегчение, поползла к выходу.

Влад, напевая, пошел по западному крылу.

В голове звучали смачные удары. Хруст, чавканье. Рвались изображенные на схемах сухожилия. Гиря врастала в татуированную руку. Кости были металлическими грифами.

Тут все принадлежало ему. Каждый тренажер. Каждый блин. Каждая живая душа в треклятом институте.

Зубы заскрипели. Он отжал сто килограммов и небрежно выронил штангу. Помассировал налитые плечи.

Блондинка таращилась на него, забыв о прессе.

Он стряхнул со лба пот. Пора действовать.

Голос в голове порекомендовал расслабиться. Так он и сделал, сдавшись на милость плоти. И, как пассажир двуногой машины, отправился в путешествие, наблюдая со стороны за происходящим.