Влад захотел заткнуть физрука, вогнать ему в глотку свисток. Эти комментарии были явно излишни.
– А где он сейчас?
– В земле сырой, – вздохнул физрук. – Его пристрелили дружки два года назад.
«Так что же, – соображал Влад, поднимая гантели, – я превращаюсь в призрака? Но призраки не ломают кадыки кулаками. В зомби? Как для зомби, у меня чертовски хороший аппетит и стояк. Тогда, выходит, я каким-то способом материализую живого Климентова, чья душа заточена в этом подвале, исчезая сам, попадаю в его разум и руковожу им…»
Насчет «руковожу» у Влада были некоторые сомнения.
Но после часа тренировок тело послушно двинулось по институту, и встречные девушки хмыкали, озираясь.
Фурлетов ездил в свой район на пятом троллейбусе. Буха́л в гаражах с мужиками. Но домой шел сам, пошатываясь и матеря уличных котов. Маршрут пролегал через поросший кустарником стадион, такой изолированный, что впору было возомнить: Господь лично способствует мести.
Под трибунами гнила листва и попадались дохлые псы. Туда Влад сволок Фурлетова. Фонарь с Бэтменом на корпусе озарял тонким лучом белое лицо врага. Подонок все никак не очухивался, и Влад испугался, что удар пистолетной рукоятью в висок прикончил его. Но вот Бибоп шевельнулся, с трудом расклеил веки. Взор уперся в алчный глазок дула. Переместился на Влада.
– Ты кто?
– Минотавр.
Фурлетов, хоть и учился на историка, в греческой мифологии был профаном.
– Кто? Какого хера, брат? Че тебе надо?
– Мне нужна справедливость, – высокопарно ответил Влад.
– Ты вообще в курсе, кто мой отец?
– Ага. Тыловая крыса. Ссыкло из военкомата.
Фурлетов кашлянул и неожиданно согласился:
– Ну так и есть. Но мы-то не такие, а? Мы с тобой сумеем добазариться? Чего хочешь, скажи.
– Хочу, чтобы ты извинился.
– Я извиняюсь, конечно.
Фурлетов попытался встать. Влад рявкнул: