Восхищение

Юлька, не в силах объяснить, хватает меня за руку и тащит по проходу.

– Смотри! Смотри! Я ЖЕ ГОВОРИЛА! – Она захлебывается воздухом от радости и кашляет.

На лавочке лежат очки и шляпа. Старые такие очки, в толстой оправе. А у шляпы потрепанные края.

Пытаюсь вспомнить, ходила ли Юлька по вагону с начала поездки. Вроде бы нет. Сидела рядышком, сначала играла во что-то в телефоне, потом листала книжку, затем доставала из розового своего рюкзачка то детскую косметичку, то зеркальце, то резинки для волос (эта истинная маленькая женщина к пяти годам успела замусорить рюкзачок огромным количеством разнообразного хлама).

– Ты как это увидела?

– Тут дядя сидел! – настаивает Юлька. – Потом мы в тоннель заехали, чернота наступила, и он пропал. Я прямо на него смотрела и все прекрасно видела!

Фантазерка со стажем. Вечно находит какие-то старые и никому не нужные вещи и тащит их в дом. Недавно приволокла грязную расческу с тремя уцелевшими зубчиками. Хвалилась, что наткнулась на нее совершенно случайно. Хорошо хоть, вещи пропадают из дома так же быстро, как и появляются. Юлька не сильно заботится о сохранности коллекции.

Между тем Юлька берет очки, вертит их с любопытством.

– Можно я их себе заберу?

– Зачем?

– Вдруг этот дядя правда исчез? – Она уже сомневается в своих словах. Потом добавляет: – Вдруг он умер, когда стало темно? Чернота его съела! Тогда его вещи надо похоронить!

Я вздрагиваю от неожиданных слов. Неосознанно, на рефлексах, треплю Юльку по золотистым кудрям.

– Ну что ты такое говоришь, глупая. Несерьезно как-то.

– Я похоронила дедушкин пиджак и галстуки, – добавляет Юлька серьезным тоном. – И тогда он перестал мне сниться.

Как считает Ася, одной из причин появившихся «перевозбуждений» стала смерть дедушки год назад. Юлька видела, как он умер. Дедушка повел Юльку к холодильнику, чтобы достать мороженое, и у него остановилось сердце. Падая, дедушка задел головой край стола. Когда мы услышали истошные Юлькины крики и вбежали на кухню, то увидели следующую картину: в темноте кухни (дедушка почему-то решил не включать свет) горит яркий квадрат света от холодильника. В этом свете особенно четко видно перекошенное от испуга лицо дочери. У ее ног лежит на боку дедушка, и тело его мелко-мелко трясется.

Я помню, как Ася подхватила Юльку на руки. Свободной рукой захлопнула дверцу морозилки. Это была короткая секунда черноты. Потом я включил свет.

– Он мне долго снился, – говорит Юлька, выдергивая меня из воспоминаний. – Пришлось взять его вещи и похоронить их. Так положено!

Меня удивляет серьезность ее тона. Удивляет и обескураживает.

– Если хочешь, – говорю, – возьми очки со шляпой, и пойдем уже сядем.

– Ты мне не веришь, а так и есть. На похоронах могут находиться только дети. Если взрослого пригласят, то он больше никогда оттуда не вернется. Уйдет вместе с мертвым. Взрослый слишком тяжелый. Груз жизни не даст ему выкарабкаться.