- Да, Тара.
Но она была в темноте, прикованная цепью к стене в этом грязном подвале, запертая в оболочке отвратительного сладковатого разложения. Это было похоже на жизнь в морозилке, наполненной испорченным мясом.
Червь погасила все свечи, потому что темнота показалась ей приятной, очень приятной.
Что-то вроде того.
Зловоние.
Теперь еще хуже.
Закопанные вещи, черная червивая почва.
Червь.
Она была рядом. Лиза была в этом уверена. Потом что-то коснулось тыльной стороны ее ладони, и она вздрогнула. Червь хихикнула. Лиза ждала. Игра. Какая-то игра. Червь превратила свои руки в ползающих пауков, которые ползали по ногам Лизы, проводя слишком много времени между ее ног. Потом вверх по животу, двигаясь по груди с щекотанием ногтями. Ее горло. Теперь эти грязные, пахнущие гробом пальцы были у нее перед носом. Она сделала все возможное, чтобы не закричать, не сжать свободную руку и не ударить Червя в лицо.
Руки убрались прочь.
Она слышала дыхание Червя.
Молчание затянулось на пять минут, потом на десять. По ее коже побежали мурашки. Ее сердце бешено колотилось. Ее язык плотно прижался к небу, чтобы сдержать подступающую тошноту. Это было достаточно ужасно, когда Червь коснулась ее, но когда она не знала, с какой стороны она придет... незаметное движение чуть левее. Справа послышался волочащийся звук. Тяжелое дыхание возле ее левого уха. Звук рук – или лап – копающихся в грязи.
Чиркнула спичка, и лицо Червя в мерцающем свете стало жутким, как маска, вырезанная из влажного желтого сала, ухмыляющийся рот был широким и тонкогубым, почти как у рептилии, глаза огромными, зелеными и влажными, как нарезанный виноград.