Могильный червь

- Твои друзья... - медленно выдохнула Лиза. - Они такие красивые... мне грустно, потому что я скучаю по своим друзьям.

Лизе хотелось закрыть глаза и никогда не открывать их, но она не могла. Часть ее отказывалась, а другая часть знала, что это разозлит Червя, а это совсем не годится. Такой она выглядела. Поглощенной. Ее сужающийся разум был наполнен мясом кошмаров, которые будут кормить его годами. Хихикая, Червь подхватила Билли и подняла его в гниющем маленьком похоронном костюмчике, чтобы она могла заглянуть в его черные сапожные глаза и увидеть, как могильная плесень растет на его сморщенном личике, как черная шкура. Его губы сморщились, обнажив крошечные ровные зубы, а десны посерели и сморщились.

- Что ты сказал, Билли? Скажи маме, - Червь поднесла маленький ужас к уху и ухмыльнулась. - Билли думает, что ты такая красивая, что он хотел бы поцеловать тебя, Лиза. Целовать, целовать и целовать тебя. Целовать тебя со всех сторон.

Затем Червь повернулась и погрозила пальцем Дирдри.

- Ты не должна причинять нам неприятности! – предупредила она ее. - Или нам придется похоронить тебя обратно! У нас гость, и мы должны вести себя хорошо.

Дирдри, которая была посажена в грязь, споткнулась и упала, подняв одну негнущуюся маленькую руку. В ее волосах ползали крошечные белые существа, жуки исследовали полость, где раньше был ее нос.

- Плохая девочка! – cказала ей Червь. - Вечно доставляет неприятности! Вечно выпендривается! Мама очень разочарована!

Лиза была на грани полного срыва. Слезы не прекращались. Ее зубы не переставали стучать. Ей было то жарко, то холодно, она вспотела и дрожала, грудь наполнилась густым белым желе, мысли прыгали в голове, как шарики.

Я не могу... я не могу... я не могу потерять его. Я должна держать себя в руках, должна держать себя в руках, должна держаться, должна...

Червь отвернулась от нее, подняла Толстика и яростно потрясла ее перед лицом Лизы, так что с нее посыпалось бог знает что. Она была похожа на раздутого белого слизняка, вылезшего из своего белого крестильного платья с оборками. Она так сильно раздулась, что ее череп стал бесформенным и огромным, тонкие волосы из кукурузного шелка, которые когда-то покрывали ее голову, теперь превратились в единственную прядь, растущую из макушки черепа. Ее лицо было черно-зеленым и сочилось грязью.

- Толстик думает, что ты самая красивая из всех, - сказал Червь, придвигая гнилое существо еще ближе. Могильные личинки падали с него и извивались на голых ногах Лизы. - Она хочет, чтобы ты прикасалась к ней... целовала ее, любила и играла с ней.

- Нет... нет... пожалуйста... Нет, я не могу... я не могу... я не могу прикоснуться к этой чертовой штуке...

- Так надо! Так надо! – cказала ей Червь.

Она взяла свободную руку Лизы и прижала ее пальцы к лицу Толстика, которое было мягким и пухлым. Как распухший, гниющий персик, ее пальцы прорвали кожу, и трупная слизь потекла по пальцам.

Лиза закричала.

- ЗАТКНИСЬ! - крикнула Червь. - ДА ЗАТКНИСЬ ТЫ!!!

Но Лиза никак не могла заткнуться. Она больше не контролировала свой разум, и он распахивался, раскалываясь, раскалываясь прямо посередине, и звук, который он издавал, был диким, истерическим криком, который исходил из ее рта.

- ЧТО ЭТО ТАКОЕ?!! - в поле зрения появился Генри Борден. - Что ты делаешь, Червь? Что эти твари делают за пределами секретной комнаты? Ты все испортишь! Ты испортишь игру!

У него на руках был труп с болтающимися серыми конечностями. Он пнул Червя, и она издала звериный визг, уронив младенца, чья голова вырвалась и покатилась по грязному полу.

- Только не мой ребенок! Только не мой ребенок!