– Илейн Уилсон – вот ее имя.
– Точно, этой Илейн нагадали жаб, поэтому лягушек мы не ловим, они не подходят! – торжественно возвестил Томас. Его подельники дружно покивали. – Весь Ровердорм об этом знает!
– О чем он знает, Томас?
– О том, как много плохого они сделали вам с Лиззи. Поэтому мерзкую Илейн будут везде преследовать жабы, куда бы она ни пошла! Уж мы-то об этом позаботимся!
– То есть это был ты?! Значит, это ты вечно подкидываешь ей жаб?!
– Не только я, – покачал он головой. – Я-то сделал это всего лишь два раза. Один раз ночью закинул ей жабу через окно – вот она визжала!.. Нет, не жаба, а эта Илейн! И сейчас мы подкараулили ее в саду. А остальное – нет, это были не мы.
Сказав это, Томас покачал головой, и мальчишки с явным сожалением подтвердили, что в другие разы они не замешаны.
– Но столичные этого заслужили, мисс Мира, нам их нисколько не жалко, – добавил Томас, и его «подельники» на разные голоса подтвердили, что им тоже не жаль. – Они столько гадостей сделали вам с Лиззи, поэтому будут им везде жабы! – мстительно произнес он. – И даже если вы сейчас мне запретите, ничего уже не изменить. Вы не сможете остановить весь Ровердорм, а мы своих в обиду не даем!
– Я уже поняла, что вам не запретить. Но… когда это прекратится?
– Когда они уберутся восвояси, – насупившись, заявил он. – Пока они здесь, жабы будут повсюду, куда бы ни пошла эта Илейн.
– Значит, только тогда, когда они отсюда уберутся?
– Или же когда они вернут вам то, что у вас украли. Ваш дом, например!
– Дом они нам вряд ли вернут, – не удержалась я, и Томми покивал с хмурым видом, а потом добавил:
– Я знаю, что той, второй, с лицом как у хомяка, нагадали позор и тюрьму, но в тюрьму нужно было посадить как раз вашу тетку Акацию!
– У нас нет доказательств, чтобы посадить кого-либо из них в тюрьму, – качнула я головой.
– Значит, мы будем за ними следить и раздобудем эти самые доказательства, – заявил мне Томас, и остальные подтвердили, что будут смотреть в оба. То есть очень и очень внимательно.
– Жаль, что им не нагадали змей, – добавил один из них – кажется, его звали Якоб Саттинтон, – а то бы мы устроили им веселую жизнь!
– Вот что, Томас!.. – я засобиралась что-то ему сказать по этому поводу, но потом махнула рукой. Ясное дело, их не отговорить и не переубедить. – Прошу тебя, присмотри за Лиззи. Я не всегда смогу быть с ней рядом.
– Сейчас она с Тейтерами, но я за ней присмотрю, – пообещал он, после чего в его глазах промелькнуло…
Мне показалось, что это было восторженное мальчишеское обожание, которое вполне могло в один из дней перерасти в беззаветную любовь. Быть может, даже взаимную – я слышала собственными ушами, что нагадала тетя Прим моей Лиззи.