— Не знаю, блин. Но, Димка, я клянусь, сегодня ночью в коридоре снова кто-то шаркал.
— Угу. То есть твой сосед прячется неделю, чтобы разыграть человека, с которым он не знаком?
— Наверное, нет. Но мне не помешает убедиться. Иначе…
«Иначе я свихнусь», — не договорил он.
Замок щёлкнул, Сомов выпрямился и сказал:
— Если за дверью будет стоять Митенька, я обделаюсь.
Дверь скрипнула. Рысеев уже слышал этот звук. Когда мыл голову, тужился на унитазе, когда спал…
В комнате царил полумрак.
— Ну и запашок, — поморщился Сомов. — Как в собачьем приюте.
Сквозь носки Рысеев почувствовал, что ковёр мокрый. Мокрый, липкий и вонючий. Стены в отведённой ему комнате драпировали новые обои с геометрическими орнаментом, здесь же обои были старыми, изодранными в лохмотья у плинтусов. Словно пёс чесал когти. Занавески практически не пропускали свет, но коридорной люстры хватило, чтобы заметить отпечатки пальцев на внутренней поверхности дверного полотна. А ещё царапины на нижней части двери.
— Съезжал бы ты отсюда, приятель, — прокомментировал Сомов.
Они вращали головами в сумерках. Никаких личных вещей, техники, сувениров, книг. Вообще ничего, кроме кровати, застелённой серой простынёй в пятнах гнили. Рысеев поймал себя на мысли, что его не удивили бы растущие на смятых подушках грибы.
— Пойдём-ка, — велел Сомов.
На пороге странной комнаты Рысеев спросил:
— Замок открывается и закрывается изнутри?
Сомов подтвердил. Орудуя скрепкой, он вдруг рассмеялся:
— Я считал, это у меня срач.
«Не больно ты веселился в апартаментах Митеньки», — подумал Рысеев.
— И что мне делать?
— Ничего. Это всего лишь загаженная комната. Ты в ней не живёшь.