Крушение небес

– Что, понравились наши тортьеры? – шутливо осведомился Тайрек.

– Да нет же! – отмахнулся Кип, заливаясь краской. – Я не про еду, хотя тортьеры очень вкусные, это правда. Я просто и подумать не мог, что когда-нибудь окажусь на мысе Горн и даже буду сидеть за одним столом со всеми вами!

Ванесса негромко хмыкнула и с усмешкой покосилась на юношу. А Ника невольно улыбнулась его смущению и безыскусной искренности.

– Нет, правда! – с воодушевлением продолжил Кип. – Когда Эмма сделала мне предложение, я считал, что со мной случилось самое лучшее из всего возможного: я стану мужем авионеры! Но теперь, когда я здесь…

Кипа прервал громкий звон; это главнокомандующая поднялась на возвышение в центре «деревяшки» и застучала вилкой по пустому бокалу.

– Дорогие жители Патагона! – громко произнесла она. – От лица командования мыса Горн хочу выразить вам благодарность за вашу помощь в восстановлении базы.

Добровольцы довольно загомонили в ответ.

– А сейчас я хочу сообщить вам о подлом ударе, который враг нанес в самое сердце нашей Империи, в Сирион, – продолжила генерал. – Прошлой ночью диверсанты Третьего континента проникли в Имперскую Конструкторскую и взорвали авионы, проектировавшиеся там для нашей скорейшей победы. Арамантида лишилась не только ценных летных машин и не менее ценных наработок, но и главного инженера Конструкторской, мадам рей Брик, которая во время взрыва находилась в строительном ангаре.

Ника подавила невольный вскрик и взглянула на Анселя. Для него эта новость должна была стать огромным ударом, девушка знала, как он уважал инженера и как многим был ей обязан.

Юноша и впрямь побелел и стиснул кулаки с такой силой, что слегка задрожали руки.

– Предлагаю почтить минутой памяти всех погибших, – продолжила генерал эр Спата. – Почтить – а потом отомстить за их гибель, бросив все наши силы на борьбу с врагом!

Тихий шум отодвигаемых стульев и скамей, и вот уже вся «деревяшка» стояла в траурном молчании, и в глазах собравшихся горел огонь решимости и ярости.

Ника снова взглянула на Анселя. Тот уставился в пол, и только на скулах играли желваки.

«Мне очень жаль», – хотела сказать Ника, но не успела: рядом с ней появилась незнакомая ей женщина в сером пальто и тихо попросила следовать за ней, мельком показав девушке серебристый жетон со скрещенными мечами.

* * *

– «Николь рей Хок, шестнадцать лет, родилась в Кибири. Отец – Грегори рей Хок, школьный учитель, личность матери остается под вопросом», – зачитала следователь Гардинарии, приведя Нику в небольшой кабинет в командном штабе и усадив за одинокий стол в центре пустой полутемной комнаты, освещаемой лишь одной-единственной лампой. Сейчас эта лампа была направлена Нике прямо в лицо, и она непроизвольно щурилась от света.

Ника не была уверена, что следователь ожидает от нее ответа, и потому решила промолчать. Она знала, что ни в чем не виновата, но когда тебя забирает Жандармерия или тем более Гардинария, страх приходит сам собой.

– Вы благополучно прошли допрос, который проводился несколько недель назад в Министерстве полетов после массовых беспорядков в столице, – продолжила следователь, – но я вижу в нем один большой пробел. Тогда так и не коснулись темы вашей матери.

И снова Ника промолчала. Последняя фраза звучала как утверждение, а не вопрос.

– Вы поддерживаете связь с матерью? – осведомилась мадам следователь.

– Нет, – покачала головой Ника.