Драконья гавань

Грефт, похоже, долгое время обдумывал вопрос охотника.

– Ахха, – выдавил он наконец.

Карсон наклонился к нему из соседней лодки и направил Грефту в рот тонкую струйку воды. Тот глотнул, а затем неожиданно, словно упавший лист, его голова чуть запрокинулась. Глаза не закрылись, но Карсон резко перестал лить воду, закрыл мех и аккуратно убрал его на место.

– Он мертв. Яд вызывает паралич. Он довольно долго расползался по всему его телу, но теперь уже все. Жуткая смерть.

– Жуткая, – еле слышно согласился Седрик.

– Ладно. Надо бы привести все в порядок, – хмуро произнес Карсон.

Он связал лодки вместе и принялся поливать водой борта, пока не смыл ядовитую слизь, насколько это вообще было возможно. Затем перелез к Грефту, встал над телом и деловито обхлопал его карманы. Снял с бывшего хранителя ремень и нож в ножнах. Больше у Грефта не нашлось ничего, что показалось бы Карсону достойным внимания.

– Помоги мне с телом, – велел охотник, и Седрик не стал задавать вопросов.

Он взял Грефта за ноги, Карсон подхватил под плечи. Они подняли мертвеца. Седрик стиснул зубы, когда маленькая лодка под ними закачалась. Он надеялся, что галлаторы разбежались, испугавшись Плевка, но ему все равно не хотелось падать в воду.

Им даже не пришлось переваливать Грефта за борт. Плевок вытянул шею и взял тело в пасть, а затем развернулся и двинулся прочь. Седрик еще миг смотрел, как дракон бредет по мелкой воде. Голова Грефта и ноги с двух сторон свешивались из его пасти. Голова дергалась от каждого шага дракона, как будто бы кивала им на прощание.

Когда Седрик отвернулся, Карсон уже сидел на корточках на дне лодки Грефта. Как и в их собственную, в нее набралось воды, и теперь охотник ее вычерпывал. Заодно он собирал вещи, разбросанные по дну, и раскладывал на банке для просушки. Под руку ему попался обломок остроги. Карсон посмотрел на остаток древка и скорбно покачал головой:

– Наконечник, скорее всего, засел в галлаторе или уже на дне.

Прибирать было особо нечего. Грефт всегда был аккуратен. Та же привычка к порядку, которая спасла его снаряжение от большой волны, сохранила его и теперь. Карсон развязал холщовый мешок и заглянул внутрь.

– Здесь корабельные сухари, по большей части сухие, – сообщил он.

На дне лодки, пропитанный водой, лежал прочный вещмешок. Когда Карсон поднял его, внутри звякнуло стекло.

– Это еще что? – пробормотал Карсон, распуская завязки.

Сердце Седрика дрогнуло. Он-то разобрал последние слова Грефта. «Украл из твоей каюты. Теперь все пропало. Никому не стать богатым». Он сразу же понял, о чем говорил хранитель. Он уже много дней не проверял свой тайник, ему не хотелось смотреть на склянки с кровью и украденную чешую. Услышав это, Седрик понадеялся, что хранитель выбросил все за борт или же каким-то еще образом все потерял. Но Карсон вынул из мешка стеклянные флаконы из-под чернил и банки для образцов, расставил их в ряд на скамье, и Седрик понял, что имел в виду Грефт. Все склянки были пусты. Только во флаконе из-под крови осталось немножко красного на дне. Когда Карсон наклонил пузырек, кровь оказалась еще жидкой. И все еще переливалась багряным и алым.

– И что же это такое? – спросил Карсон, ни к кому не обращаясь.

Седрик замер. Если Карсон и заметил, как он затих, словно кролик, уповающий, что ястреб его не заметит, то не подал виду. Седрик смотрел на пустые склянки. Теперь, кроме него, уже никто не знал, что это такое. Если он промолчит, то Карсон никогда и не узнает, что за человеком он был и какое предательство замышлял. Никому не обязательно знать полный перечень того, как он обманывал всех, кто ему доверял. Кто его любил.

Но если он промолчит, то останется таким же, каким и был. Продолжит обманывать тех, кто доверяет ему и любит его. Включая Карсона.