Так что вскоре я постучал в дверь покоев Фитца Виджиланта. Булен моментально распахнул дверь. К его внешнему виду явно приложил руку Рэвел: ливрея отлично на нем сидела, а волосы перестали топорщиться. Я мельком осмотрел комнату учителя, и нашел, что он человек достаточно опрятный. Целебные мази, приготовленные для него Чейдом, аккуратно выстроились на каминной полке. В комнате витал запах масла арники. Фитц Виджилант сидел за столом и писал письмо. Рядом лежали два готовых пера, бутылочка чернил и небольшая промокашка. На другом конце стола, на ткани была выложена каменная головоломка. Интересно, кто научил его этой игре? Потом я выбросил лишние мысли и сосредоточился на цели.
Парень вскочил на ноги, поклонился и молча, с трепетом начал рассматривать меня. Его поза выражала состояние человека, не желающего проявлять агрессию и готового защищаться. Но в сочетании со следами побоев на лице он, казалось, просто съежился под моим взглядом. Мне стало тошно. Я помнил это ощущение потери доверия к собственному телу. Этот человек уже сломан. Восстановится ли он когда-нибудь настолько, чтобы стать полноценным воином? Я согнал сострадание с лица.
— Писец Фитц Виджилант, рад видеть вас в добром здравии. Я пришел узнать, достаточно ли хорошо вы себя чувствуете, чтобы присоединиться к нам за столом?
Он склонил голову, отводя взгляд.
— Если это принесет вам удовольствие, сэр, я сделаю это.
— Мы были бы рады вашей компании. Это позволит не только Би, но и всем домашним ближе познакомиться с вами.
Он снова поклонился.
— Как пожелаете, сэр.
— Конечно, — перебил я, — но только если вы не имеет ничего против.
Наши взгляды на мгновение встретились, и он снова превратился в мальчика, нагишом стоящего у очага, пока обученный убийца вспарывает его одежду. Да, неуклюжее начало знакомства. Но мы должны это преодолеть.
Повисла тишина. В его лице проступила решимость.
— Я буду там, арендатор Баджерлок.
Глава двадцать шестая
Уроки
Этот сон пришел зимней ночью, когда мне было шесть лет.
На рыночной площади сидел слепой нищий в лохмотьях. Никто ничего не подавал ему, его лицо в страшных шрамах и изуродованные руки больше пугали, чем вызывали жалость, Из-под лохмотьев он вынул небольшую марионетку. Она была сделана из палочек, с желудем вместо головы, но он заставил ее танцевать, как живую. Из толпы на него смотрел маленький мальчик. Он медленно двигался вперед, чтобы увидеть танец куклы. Когда он подошел совсем близко, нищий повернул к нему мутные глаза. Они стали светлеть, будто лужа, в которой ил оседает на дно. Внезапно нищий бросил марионетку.
Этот сон заканчивается кровью, и мне страшно вспоминать его. Стал ли мальчик марионеткой, с привязанными к рукам и ногам веревочкой и дрожащей головой? Или нищий схватил его жесткими костлявыми руками? Возможно, и то и другое. Все заканчивается кровью и криками. Этот сон я ненавижу больше всех других снов. Это конец всех моих снов. Или их начало. Я знаю, что после этого случая мир, который мне близок, уже не станет прежним.
Первый ужин с моим новым учителем был наихудшим ужином в моей жизни. Я надела одну из новых туник, и от нее чесалось все тело. Ее еще не подогнали по размеру, и у меня было ощущение, что я иду в маленькой шерстяной палатке. Мои новые штаны еще не были готовы, а старые стали слишком короткими и растянулись на коленях. Глядя на свои ноги, торчащие из-под широкой туники, я чувствовала себя какой-то необычной болотной птицей. Я подумала, что когда сяду за стол, никто ничего не заметит, но мой план оказаться в столовой самой первой не удался.
Шан пришла раньше меня, величаво вплыла в столовую, как королева в тронный зал. Ее волосы были собраны на макушке. У ее новой горничной был талант к тонкой работе с волосами, каждый каштановый локон блестел. Серебряные шпильки мерцали в этом великолепии цвета красного дерева, как звезды в ночном небе. Она была больше, чем красива: она поражала. Даже мне пришлось признать это. Ее зеленое платье так поднимало грудь в разрезе лифа, будто требовала внимания к себе. Шан подкрасила губы и напудрилась так, что ее темные ресницы и зеленые глаза смотрели на нас, будто с маски. Легкие следы румян на каждой скуле выглядели очень естественным и живым румянцем. Я была обречена еще больше возненавидеть ее за эту красоту.
Я последовала за ней в комнату. Прежде, чем я добралась до своего места, она повернулась, рассмотрела меня и по-кошачьи улыбнулась. Дальше все пошло еще хуже. Позади меня стоял учитель.
ebooksa