Убийца Шута

Его красивое лицо зажило, отек спал, зеленые и фиолетовые синяки исчезли. Кожа его не выглядела такой обветренной, как у отца и Риддла, цвет лица выдавал в нем придворного кавалера. Он гладко, как только смог, выбрил высокие скулы и крепкий подбородок, но на верхней губе осталась тень будущих широких усов. Я беспокоилась, что он будет смеяться над моей мешковатой одеждой? Напрасно. Он запнулся в дверях, глаза его расширились, когда он увидел Шан. Мы обе заметили, что у него просто захватило дух. Затем он медленно подошел к своему месту за столом. Не отрывая взгляда от Шан, он извинился перед отцом за опоздание.

В то мгновение, когда он своим придворным акцентом говорил тщательно продуманный комплимент, я влюбилась.

Люди посмеиваются над первой любовью мальчика или девочки, называют ее детским увлечением. Но почему молодой человек не может полюбить так же глубоко и безудержно, как и взрослый? Я смотрела на своего учителя и понимала, что он видит во мне обычного ребенка, слишком маленького для своего возраста, простоватого, едва достойного его внимания. Но не буду врать о том, что чувствовала я. Я сгорала от желания выделиться рядом с ним. Мне хотелось сказать что-то очаровательное или заставить его смеяться. Я хотела, чтобы случилось что-то такое, что обратит на меня его внимание.

Но ничего не произошло. Я осталась маленькой девочкой, невзрачно одетой и не умеющей рассказывать занимательные истории. Я не смогла даже вступить в разговор, который начала Шан, постоянно обращая внимание на себя и свое изысканное воспитание. Она рассказывала о своем детстве в доме дедушки и бабушки, истории о различных знаменитых менестрелях, которые давали представления, и о дворянах, посещавших их. Фитц Виджилант довольно часто восклицал, что он тоже слышал этого менестреля, или что познакомился с леди такой-то в замке Баккип. Когда он упомянул менестреля имени Нэд, она опустила вилку и воскликнула, что она слышала его, он был самым забавным из менестрелей и знал много смешных песенок. Мне хотелось открыть рот и сказать, что для меня он был как старший брат и однажды подарил мне куклу. Но они говорили друг с другом, а не со мной, и если бы я влезла, они подумали бы, что я подслушиваю. Но в тот момент я жаждала, чтобы Нэд внезапно забежал к нам и поприветствовал меня по-родственному. Будто это могло бы поднять меня в глазах писца Фитца Виджиланта. Нет. Он видел только Шан. Она склонила голову, улыбнулась ему, отпила вина, а он поднял бокал и улыбнулся в ответ.

Отец обсуждал с Риддлом его возвращение в Баккип, сообщения, которые он передаст лорду Чейду, леди Неттл и даже королю Дьютифулу. Виноград в поместье уродился на славу, и он хотел отослать леди Кетриккен варенье и выбрать из подвалов на пробу несколько многообещающих пятилетних вин.

Одна я молча резала и ела мясо, намазывала маслом хлеб и отводила взгляд, когда в комнате появлялась Эльм, чтобы выставить новое блюдо или чистые тарелки. Она уже достаточно повзрослела, чтобы прислуживать за столом, и желто-зеленый передник очень шел ей. Ее волосы были приглажены, а толстая коса аккуратно убрана на затылок. Мне захотелось поднять руку к своей голове, чтобы проверить, расчесаны ли мои белые волосы или торчат во все стороны, как измочаленные кукурузные рыльца. Я спрятала руки под стол и крепко сжала их.

Когда обед кончился, мой учитель быстро отодвинул стул Шан и предложил ей свою руку. Она легко взяла ее и мило поблагодарила «Ланта». Так. Для нее он Лант, а для меня — писец Фитц Виджилант. Мой отец предложил руку мне, и я с удивлением посмотрела на него. Его темные глаза весело сверкнули, когда он бросил взгляд на юную пару. Я глянула на Риддла, который закатил глаза, но тоже выглядел очарованным их поведением. Я же не нашла в них ничего забавного.

— Наверное, теперь я должна пойти в свою комнату, — спокойно сказала я.

— Все в порядке? — заботливо глядя на меня, спросил отец.

— Очень. Просто у меня был длинный день.

— Ну что ж. Попозже я загляну к тебе пожелать спокойной ночи.

Я кивнула. Это он предупреждает меня, чтобы я была на месте? Я буду. Потом. Я взяла свечу с подсвечником, чтобы осветить дорогу.

Леди Шан и писец Фитц Виджилант даже не заметили, что мы отстали. Из столовой они перешли в одну из уютных гостиных. Мне не нравилось, что они сидят и болтают друг с другом. Я отвернулась ото всех и зашагала прочь, сжимая убежище хрупкого пламени свечи.

Это действительно был долгий день, но не потому что я много сделала. Наоборот, часы безделья тянулись бесконечно. Я не спускалась в конюшни. Какое-то время я, как в ловушке, просидела в своем убежище, пока отец разговаривал с Риддлом, а потом уползла по проходу и незаметно вышла через кухню. Но не решилась задержаться там, чтобы посмотреть, как Майлд месит тесто, или покрутить вертел. Теперь здесь всегда была Леа, подметала рассыпанную муку или перемешивала медленно закипавшую в горшке кашу. Ее темные глаза походили на ножи, а плоский рот — на наковальню, и она долбила меня короткими фразами. Так что большую часть дня я провела в одной из оранжерей Пейшенс с копией «Сказок Древней крови» Баджерлока. Каждый раз, когда мой отец видел меня с ней, он предлагал мне другу книгу, и это убедило меня, что в ней есть что-то, чего я не должна знать. Однако он ее не прятал. И поэтому я была полна решимости внимательно изучить каждую страницу, даже скучные описания. Сегодня я закончила с ней и совершенно не могла понять, почему отец боялся, что я ее прочту. Потом я бродила по оранжерее, очищая растения от сухих листьев. Так как большинство растений ушли в зимнюю спячку, это было не так интересно, как летом.

Когда я пересекла коридор, ведущий к спальне, мои шаги замедлились. Подойдя к двери моей старой комнаты, я замерла и оглянулась. Никого не было. Я открыла дверь и проскользнула внутрь.

Темно. В очаге нет огня. Шторы на окне задернуты. Я вошла внутрь, прикрыла за собой дверь и замерла, успокаивая дыхание и ожидая, когда глаза привыкнут к темноте. Свеча еле-еле отгоняла ее. Медленно, на ощупь, я шагнула вперед. Я нашла угловой столбик кровати. Так же, на ощупь, я передвинулась к пустому сундуку у ее подножия. Еще несколько шагов, и мои руки уперлись в холодную каменную кладку очага.

Дверь в комнату служанки была закрыта, и я внезапно испугалась. По спине побежали мурашки. Там умерла бледная девушка. Нет, на самом деле она умерла на моей кровати. Прямо за моей спиной. Какое-то мгновение я не могла заставить себя обернуться, чтобы посмотреть на нее, но потом мне это удалось. Понимание нелепости ситуации не помогало. Но так ли это глупо? Я сказала Шан, что все знают: призраки остаются там, где умер человек. А она умерла здесь.

Я медленно повернулась. Руки дрожали, свеча дрожала, тени прыгали по комнате. Каркас кровати был пуст. И впрямь глупо. Я не буду смотреть на нее. Не буду. Я повернулась к закрытой двери, набралась смелости и пошла в ту сторону. Положила руку на задвижку. Холодно. Холоднее, чем обычно? Быть может, призрак задержался там, где мы невольно потеряли ее? Я толкнула задвижку и потянула на себя дверь. Сквозняк из маленькой комнаты чуть не задул свечку. Пока огонек не успокоился, я стояла неподвижно и всматривалась.

Она была почти пуста. Остались старый столик и кувшин на нем. И тяжелая рама кровати до сих пор упиралась в панель тайного входа. Я заговорила с ее призраком.

— Если бы я знала, что ты все еще здесь, я бы лучше позаботилась о тебе. Я думала, ты ушла.