Убийца Шута

Она подняла глаза и посмотрела на меня с высоты своих лет. Глупый, любимый мужчина. Даже в таком истощении, она улыбнулась мне. Триумф в этом взгляде и любви я не заслужил. Ни одного упрека в моих сомнениях. Она тихо проговорила.

— Да. Она — наш ребенок.

Наконец-то. Крошечная темно-красная малютка с бледной толстой пуповиной, тянущейся от ее животика к последу на полу у ног Молли.

Я задыхался, но попытался взять себя в руки. Чистая радость столкнулась с глубоким стыдом. Я сомневался в ней. Я не достоин этого чуда. Несомненно, жизнь накажет меня. Мой голос звучал по-детски, как мне казалось, когда я спросил:

— Она живая?

Голос Молли звучал опустошенно.

— Да, но она такая маленькая. Вполовину меньше амбарной кошки! О, Фитц, как это может быть? Такая долгая беременность и такой маленький ребенок, — она слабо вздохнула, деловито удерживая слезы. — Принеси мне таз с теплой водой и мягкие полотенца. И что-нибудь, чтобы отрезать пуповину.

— Сейчас!

Я принес все требуемое и сложил к ее ногам. Малышка все еще отдыхала на руках матери, глядя на нее. Молли провела пальцем по маленькому ротику ребенка, погладила ее по щеке.

— Ты такая спокойная, — сказала она, и ее пальцы двинулись к груди малышки. Я видел, как она прижала их и почувствовала биение сердца. Молли посмотрела на меня.

— Как птичье сердечко.

Малышка слегка пошевелилась и глубоко вздохнула. Вдруг она вздрогнула, и Молли прижала ее к груди. Она посмотрела в ее личико и прошептала:

— Такая крошечная. Мы ждали тебя так долго, мы ждали годы. А теперь ты пришла, и я сомневаюсь, что ты задержишься хоть на денек.

Я хотел бы успокоить ее, но знал, что она права. Руки Молли начали дрожать от усталости. Тем не менее она сама связала и обрезала пуповину. Она наклонилась, чтобы проверить, теплая ли вода, а затем опустила ребенка в таз. Руками аккуратно смысла всю кровь. Крошечный череп был покрыт пушистыми светлыми волосиками.

— У нее голубые глаза!

— Все дети рождаются с голубыми глазами. Они изменятся.

Молли подняла ребенка так легко и ловко, что я позавидовал, перенесла ее в полотенце на мягкое белое одеяло и запеленала в аккуратный сверток, гладкий, как кокон мотылька. Молли посмотрела на меня и покачала головой на мое немое удивление.

— Возьми ее, пожалуйста. Мне нужно прийти в себя.

— Я могу уронить ее! — я был в ужасе.

Серьезный взгляд Молли встретился с моим.