Убийца Шута

Обеденный зал использовался редко. Здесь были высокие потолки, и два больших очага в разных концах комнаты изо всех сил старались обогреть такое обширное помещение. Мы с Молли чаще всего обедали в гораздо более маленькой столовой, но сегодня вечером здесь растопили камины и зажгли люстры. Длинный стол, приготовленный на пятнадцать человек, мог запросто вместить сорок. Темное дерево столешницы украшали серебряные канделябры, в которых стояли изящные белые свечи, сделанные Молли. В резных деревянные чашах в форме сложенных рук Эды красовались красные и желтые яблоки, грозди жирного изюма и блестящие коричневые орехи. Свечи разливали теплое сияние над столом, но их свет не мог достичь потолка или дальних уголков зала.

Мы вошли одновременно с гостями, остановились и поприветствовали их, когда они проходили мимо. Мне пришлось приложить немало усилий, чтобы колыбель казалась легкой, и я был признателен, когда мы наконец проследовали за гостями в зал. Я молча поставил колыбель у очага, чтобы малышке было тепло, но не дальше шести шагов от моего кресла. Молли быстро уложила Би и прикрыла кружевной накидкой, пряча ее от сквозняков и случайных взглядов. Еще раз убедившись, что все гости заняли свои места, мы сели во главе стола.

Справа от меня оказалась леди Кетриккен. Место слева от Молли заняла Неттл. Если кому-то и показался странным такой порядок, никто ничего не сказал. Я обнаружил, что молодой шпион сидит с левой стороны стола, так далеко от меня, как только возможно. Он переоделся, что неудивительно, поскольку я был не слишком аккуратен, распарывая швы и выворачивая карманы его одежды. Столешница, казалось, его заворожила. Капитан гвардии Кетриккен сопровождала ее и в этот раз. Она сидела с нами, одетая в фиолетовое и белое. Она привезла с собой целителя благородных кровей, аристократку леди Солас и ее мужа, лорда Дигерри. Остальных людей из свиты Кетриккен я знал только по именам. Лорд Стаутхат — грубоватый плотный мужчина, с седой шевелюрой и красным носом. Леди Хоуп — толстенькая, приятная, болтливая, очень смешливая женщина.

Кетриккен положила ладонь на мою руку. Я с улыбкой повернулся к ней и, как всегда, пережил краткий миг удивления. Для меня она оставалась молодой женщиной, златокудрой и голубоглазой, с открытым взглядом, окруженной спокойствием. Сейчас же я увидел седовласую леди, чей лоб морщинили заботы. У нее были голубые, как у Би, глаза. Она держалась прямо, смотрела твердо и походила на изящный стеклянный сосуд, наполненный силой и уверенностью. Она уже не чужеземная горная принцесса, теряющаяся среди властителей чужого королевства. Теперь она сама — власть, к которой все должны прислушиваться.

Тихо, только для нас с Молли, Кетриккен сказала:

— Я так рада за вас.

Я кивнул, и жестом разрешил Рэвелу начинать обед. Я не стал ничего говорить про Би и объяснять, почему мы принесли ее в столовую. Кетриккен поняла и не затрагивала эту тему. Трапеза началась.

Обед носил менее формальный характер, чем ужин в Баккипе, но все-таки был более пышным, чем обычно. Неттл велела Рэвелу провести прием гостей скромно, и, хотя он был очень недоволен таким распоряжением, он почти преуспел в этом. Поэтому блюда были отличные, я разливал вино, разговор шел легкий и порой даже веселый. Мы узнали, что леди Солас теперь часто путешествует с Кетриккен, потому что у бывшей королевы начали болеть суставы. В конце дня она с радостью принимала притирания маслом и горячее питье, приготовленное ее целительницей. Лорд Стаутхат и леди Хоуп присоединились к ним просто потому, что направлялись домой после приятного визита в замок Баккип, а Ивовый лес оказался им по дороге. Действительно, значительная часть слуг и стражников, сопровождающих Кетриккен, оказались свитой лорда Стаутхарта.

Запахи еды и шум застолья могли усыпить кого угодно. Я же использовал это время, чтобы рассмотреть своих гостей. Я счел, что присутствие леди Солас было желанием Кетриккен, а вот на счет лорда Стаутхата и Леди Хоуп окончательно ничего не решил. Я предположил, что юный убийца входил в эскорт Кетриккен. Если это так, знала ли Кетриккен правду об этом мальчике, или королевского убийцу тайно присоединили к ее группе? Может быть, леди Розмэри подсунула его в качестве конюха. Часто я сам бывал таким конюхом, когда Чейду требовались глаза или уши там, куда он не мог попасть. Но парень был хорошо одет, не в кожу, как конюх, а в шелк и лен. Я смотрел, как Лант ковыряется в тарелке, и снова задался вопросом, не был ли он просто способом отвлечь меня? Я был рад, что мы не оставили Би одну в детской, и решил сегодня вечером, прежде, чем уложить ее, внимательно осмотреть всю комнату. Нет. Я поставлю колыбель у своей кровати, и сам буду следить за Би.

Приняв такое решение, я сразу почувствовал себя легче. Я начал болтать и шутить. Молли, Неттл и Кетриккен были рады увидеть меня таким. Разговор шел оживленный, обсуждалось все: от позднего урожая яблок, планов на охоту у Ивового леса и возле Баккипа, до новостей старых друзей, живущих в Горном Королевстве. Кетриккен расспросила Молли о детях, а потом поделилась последними новостями о принцах. К нашему удовольствию добавилась музыка: прибывший менестрель и двое его подручных играли на маленьких барабанах и трубе. Трапеза длилась долго, и было уже поздно, когда со стола убрали последнее блюдо.

— Может, перейдем в более уютную комнату? — предложила Молли. — В такую бурую ночь в большом обеденном зале постоянно сквозняк и холодно.

— Конечно, — согласился я, а Кетриккен добавила:

— В теплой комнате мне будет приятнее встретиться с вашей дочкой.

Она не спрашивала, она решила. Я улыбнулся. Мы были давними партнерами в такого рода играх. Она признала мой маневр, приняла его, а теперь сделала свой ход. Тем не менее я захотел выиграть этот раунд против нее ради Би, как не смог выиграть ради Неттл.

Пока мы с Молли и гостями поднимались из-за стола, я улыбался, так ничего не ответив на слова Кетриккен. Я быстро подошел к колыбели и отдернул накидку, чтобы Молли собрала Би. Она укутала ребенка в одеялко, как раньше, и ждала, когда я возьму колыбель. Мне удалось это без стона. Краем глаза я заметил, как Неттл задержала бывшую королеву какой-то болтовней, а потом жестом предложила ей первой выйти из зала. Мы с Молли вышли последними, следуя за нашими гостями, которых Неттл повела в гостиную.

Чужак предположил бы, что эта комната и есть мое логово. В дополнение к удобным диванам и ревущему огню в очаге, стены были увешаны полками с множеством книг, переплетенных в джамелийском стиле. Над ними, на стойках, висели старых свитки и пергаменты. В углу, около плотно завешанного окна, стоял письменный стол с чернильницей и чистой бумагой. Но все это было только для видимости. На полках шпион может найти дневник птиц, которых я наблюдал последние четыре года, и заметки по работе в поместье. Этих записей и документов достаточно, чтобы случайный воришка поверил, что нашел мою берлогу. Но он не заметил бы здесь никаких следов Фитца Чивэла Видящего или работы, которую я делал для Чейда.

Колыбель уже была установлена, но, как только Молли подошла, чтобы уложить Би, Кетриккен быстро обогнула Неттл, направляясь в нашу сторону.

— Можно мне подержать ее? — спросила она, и столько искренней сердечности было в ее просьбе, что никто не смог бы отказать ей.

Наверное, только я видел, как застыла улыбка Молли, когда она протянула спеленатую дочку бывшей королеве. Тонкие брови Кетриккен удивленно поднялись, когда она взяла девочку на руки. Неттл подошла ближе. Я чувствовал, как настороженно гудит Скилл моей старшей дочери. Думаю, что это был зов инстинкта, стремление защитить слабейшего, которое действовало на столь глубоком уровне, что она едва ли заметила, как объединила свой Скилл с моим. Это было неизбежно.

Молли подняла светлую накидку, которая прикрывала лицо дочери.