Странствия Шута

— Нет! — заорала я, когда Двалия схватила Винделиара и потянулась перчаткой к выцветшему глифу. — Не надо, это опасно! Папа говорил, что это опасно!

Но ее рука коснулась камня, и я увидела, как она прошла внутрь. Она не выпустила Винделиара, и он последовал за ней, а затем и в камень вошла и Алария. Я закричала и услышала ответный крик Шан. Затем, в мгновение ока, вспышкой молнии, я увидела. И поняла. Изменить все. Крошечная надежда изменить все. Не для себя. Мое бегство слишком маловероятно. Реппин ни за что не отпустит меня, а если вдруг и потеряет — они за мной вернутся. Но я могу все изменить для Шан. Оскалившись, я резко выкрутилась назад, туда, где Керф до боли давил мое запястье. И изо всех сил сжала зубы на его указательном пальце, так, что кровь залила мне рот, а Керф взвизгнул. Он отпустил Шан, чтобы ударить меня, но я вцепилась в его руку и потащила за собой, в непроглядный мрак, усеянный холодными звездами.

Глава двадцать седьмая

Отголоски

Все наши беды пошли от Черного Пророка, надо полагать. Сомнительно, что без его поддержки Любимый преуспел бы в своем мятеже. Прилкоп исчез из наших записей, и мы не сомневаемся, что исчезновение это было преднамеренным. Поскольку он родился в обычной семье, а не вырос в Клерресе, он провел слишком мало времени в нашей школе, и верность его всегда была под вопросом.

Возможно, самой поразительной частью этого бедствия стало то, что Прилкоп и Любимый по собственному желанию вернулись в Клеррес. И изначально они оба горели желанием честно рассказать о всем, что сделали. Но что-то в наших вопросах вызвало их недоверие. Когда нам ничего не удалось добиться лаской и мы не смогли усыпить их бдительность, пришлось переходить к более решительным методам допроса. Без сомнения, знания, полученные такими средствами, зачастую ненадежны. Сведения, полученные от них, мы записали в свитки под названием «Прилкоп» и «Любимый», и пометили надежными те, которые смогли подтвердить.

Полученные знания о дорожных камнях, о тех, кто их создал и о том, как они были построены, и даже о том, что обозначают руны, обрывочны, но весьма волнующи.

«Обрывки знаний Севера», Лингстра Двалия

Долгий, холодный день медленно угас.

Последний выживший чалсидианец умер быстро. Я пытался расспросить его о Би, но он только мотал головой и стонал. Все, что они знали, растаяло вместе с их жизнями.

Я стоял и тряс головой. Командир гвардейцев Рингхилла, какой-то Спурман, уже приказал своим людям собрать тела. Ко мне подъехала Фоксглов. Она спешилась, полная надежды.

— Нет, — как можно мягче ответил я на ее невысказанный вопрос. — Она была здесь, и Шайн была. Но бой между чалсидианцами и пленниками случился день-два назад. Когда наемники сцепились, Би и Шайн бежали. Они пропали. Где они сейчас, никому не известно.

— Я начну поиски, — спокойно ответила она. — Они не могли уйти далеко. Фитц, мы найдем их.

— Мы только на это и надеемся. — Я заговорил громче, привлекая внимание солдат. — Капитан Фоксглов командует поиском беглых наемников. Ищите кого-нибудь из пленников или любых чужаков. — Я пристально посмотрел на Роустэров, сбившихся в кучу отдельно от моих гвардейцев. — Привести живыми, — предупредил я. — Любой бледный всадник в белой меховой одежде, любой их пленник, любой чалсидианец, которого вы найдете, должны быть живыми.

Фоксглов покачала головой.

— Сложно будет. Мы видели два тела в белых мехах. Оба выглядели так, будто перерезали глотки друг другу. Наверное, потому что не смогли напасть на чалсидианцев. Мы устроили засаду для тех, кто доберется до корабля. И разогнали тех, кто оставался здесь.

— Тогда просто сделай, что сможешь, — тихо попросил я.

Оставив Фоксглов, занявшуюся подготовкой к поискам, я вернулся в палатку, где когда-то были Би и Шайн. Внимательный осмотр не принес ничего нового. За мной увязался бледный Лант. Он долго смотрел в угол, где они спали.

— Откуда вы знаете, что они были здесь? — спросил он меня, когда в палатку вошел Риддл.

Я поднял одеяло и бросил ему.

— Здесь остался запах Шайн. Не очень сильный, но он есть.