— Вырваны, — повторил Шут.
— Белые! Белые! Белые! — закричала в птица в темноте. Затем еле слышно пробормотала: — Ох, Шут.
— Она знает мое имя! — восторженно воскликнул он.
— И мое. К сожалению. Как раз этим она привлекла мое внимание. Она кричала: «Фитц Чивэл! Фитц Чивэл!» посреди улицы Портных.
— Умная девочка, — одобрительно пробормотал Шут.
Я несогласно хмыкнул и поспешил вниз по лестнице.
Глава восьмая
Видящие
Я начал стаскивать с себя одежду еще на лестнице. Войдя в комнату и закрыв дверь, я, прыгая то на одной, то на другой ноге, скинул сапоги. Ни одну вещь, которую я носил сегодня, я уже не мог надеть на собрание в Большом зале. Какой-нибудь повернутый на моде дурак обязательно заметит, что такие же тряпки он уже видел на лорде Фелдспаре.
Я начал перебирать одежду в шкафу, потом заставил себя остановиться. Закрыл глаза и представил себе вчерашний вечерний прием. Что общего у этих павлинов, выставляющих напоказ свои пышные наряды? Долгополые жакеты. Множество пуговиц, скорее для украшения, а не по необходимости. Вычурные кружева у горла, на запястьях и плечах. И разнобой ярких цветов.
Я открыл глаза.
Алые брюки, с рядами синих пуговиц на штанинах. Белая рубашка с таким высоким воротником, что он чуть не задушил меня. Длинный синий жилет с пучками красных кружев на плечах, и красные пуговицы, как ряды сосков у свиноматки на животе. Массивное серебряное кольцо на палец. Нет. Ничего подобного. Мои собственные брюки из Ивового леса, постиранные и возвращенные мне Эшем. Самая простая из этих мудреных зеленых рубашек. Коричневый жилет, длинный, с роговыми пуговицами. Это все, что на что у меня было время. Я посмотрел в зеркало и провел руками по мокрым волосам, приглаживая их. Я выбрал простую маленькую шляпу: непокрытая голова привлечет внимания больше, чем любой головной убор. Я надеялся, что выгляжу достаточно бедным и никто не захочет оказаться представленным мне. Выбрав не самые неудобные ботинки, я переобулся. Затем пробудившийся опыт юности заставил заполнить потайные карманы, перекинув в них лезвия, конверты с ядами и отмычки из жакета, который я носил днем. Смогу ли я их использовать, если прикажет Чейд? Я старался об этом не задумываться. Если дело до этого дойдет, я решу сам, пообещал я себе, и отбросил этот вопрос, от которого холодело в животе.
Рэйвен Келдер поспешил вниз по широкой лестнице и погрузился в тесную толпу в Большом зале. Сегодня была Последняя ночь Зимнего праздника. Мы отметили поворот от тьмы к свету, и сегодня было последний вечер, после которого мы продолжим жить среди последних штормов и морозов уходящей зимы. Еще одна ночь разговоров, песен, угощений и танцев, а завтра знать Шести Герцогств начнет отбывать из замка Баккип, растекаясь по своим поместьям. Обычно это была самая печальная ночь Зимнего праздника, время прощания с друзьями, время суровой зимней погоды, запирающей дороги путешественникам. Когда я был мальчишкой, после этой ночи вечера занимали самой разной работой: делали стрелы, ткали, резали по дереву, шили. Молодые писцы приносили свою работу к большому очагу и слушали менестрелей.
Я и сегодня ждал медленных баллад менестрелей, теплых напитков и тихих разговоров. Вместо этого в зале, полном разодетого в пух и прах народа, менестрели наигрывали веселые мелодии, от которых ноги сами пускаются в пляс. Когда я вошел, в центре зала блистали король и королева Шести Герцогств. Бедствие пуговиц, захватившее мой гардероб, не миновало и королевскую чету. Сотни их, из серебра, слоновой кости и перламутра, украшали платье королевы. При быстром движении они звенели и стучались друг о друга. Одежду Дьютифула обременяли несколько пуговиц из рога, слоновой кости и серебра, которые выглядели серьезнее, но звенели ничуть не тише. Я замер позади толпы и наблюдал за ними. Дьютифул не сводил глаз с Эллианы: он казался очарованным, как и в те дни, когда только ухаживал за ней. Щеки королевы раскраснелись, она приоткрывала губы, сдерживая дыхание в веселом танце. Под конец он поднял ее и закружил, а она обняла его за шею. Аплодисменты толпы был безудержны и искренни. Его улыбка белела в темной бородке. Раскрасневшиеся и смеющиеся, они поднялись на возвышение к тронам в конце комнаты.
Я двигался в толпе как кусочек водорослей, захваченный приливом. Чейд совершенно прав, решил я. Сегодня в воздухе витало приглушенное волнение, приправленное любопытством. Просьба королевы прийти в самых лучших нарядах была услышана. Очевидно, должно было произойти нечто особенное, быть может, дарование почестей, и комната кипела на медленном огне ожидания.
Я успел добраться до винного бочонка и завладеть стаканчиком, прежде чем музыканты начали суетиться, выбирая следующую мелодию. Я перебрался на место, откуда мог хорошо видеть помост, при этом не смешиваясь с толпой. Дьютифул что-то сказал королеве, она улыбнулась и покачала головой. Потом встала и жестом заставила менестрелей умолкнуть. Тишина поползла по залу, пока все не замолчали и не устремили взгляды к королеве. Дьютифул неподвижно сидел на троне, искоса поглядывая на нее. Она улыбнулась и ободряюще похлопала его по плечу. Потом вздохнула и повернулась, обращаясь к своей знати.