Драгун, на Кавказ!

Прибывшие по Военно-Грузинской дороге войска разместили на окраинах южных предместий города около протекающей здесь реки Кура.

– Пока отдыхаем после трудного перехода и ждём распределения по эскадронам, – сообщил выстроенным драгунам подпоручик Кравцов. – Все они стоят сейчас в селениях Кахетии к востоку от Тифлиса и перекрывают дорогу на Шекинское ханство и на Гянджу. Держим себя здесь пристойно, с местными ведём себя уважительно и с достоинством. Все они теперь есть подданные государя императора Александра Павловича и находятся под нашей полной защитой и покровительством. Кто будет замечен за пьянством, воровством или ещё какими-нибудь другими худыми делами, тот понесёт самое суровое наказание. Считайте, что вы находитесь уже на войне, и тут одними лишь палочками никак не обойдёшься.

Более недели провёл Тимофей в Тифлисе. Его десяток расквартировали у местного торговца коврами в небольшом летнем домике. После ранней побудки драгуны шли на соседнюю улицу, где в просторной конюшне располагались их лошади. После тщательной чистки они их поили и задавали им фураж, после этого шли на обязательное построение взвода с проверкой внешнего вида, оружия и амуниции. Проводил утреннюю поверку сам господин подпоручик, а уж на вечерней обыкновенно начальствовал кто-нибудь из командиров отделения или вахмистр. Между построениями у драгун была масса свободного времени, которое каждый проводил по-своему. Как правило, до обеда, дабы лошади не застаивались, их седлали, выводили из стойла на улицу и ехали на них к реке Кура, где было достаточно свободного места для прогулок. После этого их опять приходилось чистить, и в конце уже задавался сенаж. Дальше у драгун следовал обед, который готовился для артели каждым из них по очереди. Общая артельная касса была уже худой, и из приварка обычно подкупали всего пару фунтов мясной мякоти. Её хорошо разваривали с тем порционом, который выдавался у гарнизонных провиантмейстеров, добавляли в котлы соль, немного лука и морковки. Получалось вполне себе вкусно и сытно. К тому же на каждого, помимо этого, приходилось ещё по караваю чёрного хлеба, выдаваемого на сутки. Учитывая, как уже успели опостылеть казённые сухари, это был просто праздник живота. После обеда драгун обычно ничем не нагружали, у них было несколько часов свободного времени, и Тимофей отпрашивался у Еремея Потаповича в город.

– Чтобы засветло возвращался, и это, гляди, Гончаров, без глупостей там! – хмурил брови унтер-офицер. – Потом мне расскажешь, чего и где интересного видел.

– Есть возвращаться засветло и без глупостей, – вскидывал к каске ладонь молодой драгун и выходил в начищенных до блеска сапогах на улицу.

– Грамотный, кулютурный, а рассказывает так, что аж заслушаешься, – кивнул ему вслед Антип.

– Знаю, вот потому и отпускаю спокойно, – хмыкнул унтер. – От любого комендантского патруля Тимоха отбрешется, не то что вон вы, лапти! Да и самому послушать его интересно. Вон он как в прошлый раз про грузинскую царицу Тамару чесал, про её первое замужество с сыном русского князя Боголюбского, про его изгнание отсюда как великого бражника и про расцвет при той царице Грузии. Спрашиваю его: где же ты об этом наслушался? В монастыре местном монахи рассказали, отвечает. Воот, понял, как оно? Тебя бы, небось, в кабак местный понесло. А он рассказы про цариц слушал.

А Тимофей в это время топал по мостовым Старого города с его узкими улочками, сохранившими и сейчас черты древней застройки. Сегодня его путь шёл на правый берег Куры, туда, где напротив крепости Метехи высилась древнейшая во всём регионе крепость Нарикала.

«Жаль вот только, что Лёнька слился, – думал Гончаров, оглядывая массивные стены цитадели. – Вместе было бы нам веселее. Но не силком же его тащить туда, где, как он выразился, словно помешанный будет часами таращиться на замшелые камни».

Несколько часов, проведённые в Старом городе, пролетели незаметно, и теперь усталый, но довольный Тимофей шёл в сторону расположения своего взвода. В это время на улицах было довольно многолюдно. Прямо перед ним седобородый старик в рваном кафтане вёз на ослике что-то во вьючных мешках. Навстречу попались три женщины, старательно закрывающие лица. Впереди и позади них шли серьёзные мужчины в лохматых шапках, на их широких поясах виднелись кинжалы в отделанных серебром богатых ножнах.

Тимка непроизвольно нахмурился и положил ладонь на эфес своей сабли.

С правой стороны у входа в лавку двое смуглых, закутанных в нездешние одеяния мужчин громко бранились с хозяином, который что-то горячо тараторил и активно при этом жестикулировал.

Стайка чумазых, одетых в тряпьё мальчишек зыркнули на русского и, показав ему язык, проскользнули с хохотом в узкий, тёмный переулок.

Оставалось подняться на плотно застроенную домами возвышенность, а потом, на спуске эта дорога пойдёт быстрее.

– Тимка, Тимоха! – донесся до него знакомый голос. Впереди, в паре сотнях шагов от Гончарова стоял Лёнька и энергично ему намахивал.

«Что такое? Никак за мной специально прибежал?» – подумал Тимофей и, помахав в ответ другу, прибавил шагу.

– Построение скоро, Потапович за тобой спешно послал, – объяснял Блохин. – Мы-то все там, на месте, а тебя ведь всё нет, непорядок как бы. Вот он и говорит: беги быстрее за Гончаровым, коли не поспеет, так пусть на себя тогда пеняет!

– А чего вдруг за спешка такая, а, Лёнь? – спросил Тимофей, переходя с шага на лёгкий бег. – До вечерней поверки ведь ещё пара часов есть. Или чего случилось?

– Да не знаю я! – отмахнулся тот. – Никто же ничего не говорит нам толком. Только вот я незнакомого драгунского офицера перед этим видал, а с ним ещё двоих унтеров с розовыми погонами на шинелях. Вот прямо такого цвета, как у нас с тобой. Может, это по нашу душу из полка кто прибыл?

– А ведь вполне себе такое возможно, – согласился с ним Тимофей. – Так-то ведь мы уже прилично здесь в Тифлисе на отдыхе стоим. Могут и к эскадронам всех по-быстрому разогнать.