Как собирался жить?
Понимаю окончательно: Я. Никому. Её. Не. Отдам.
Никому!
Она моя. Моя!
Моя дочь. Моя семья.
Я буду бороться. Со всем миром, даже с Василиной, если придётся.
Мир замирает. Секунды тянутся бесконечно. Будто какой-то колдун затормозил течение времени.
Вера где-то сзади у машины. Василина и Кортес с другой стороны. Люда за ними.
Но в центре я и Настя.
Прижимаю её к себе и смотрю на Василину. А она на меня. Она всё понимает, мне не нужно ничего говорить.
Я не уйду отсюда без Насти. Не уйду.
Я вижу, что она начинает плакать. Тихие слёзы катятся по щекам.
Давай, Адамовна, решай. Он или мы.
Она поворачивается к Кортесу и что-то тихо шепчет. Просит у него прощения. Тот сначала тяжело опускает голову. А потом кивает, обхватывает её лицо и мягко целует в лоб.
Марио поворачивается ко мне. Между нами метров десять. Он поднимает приветственно ладонь, а потом уходит к капоту и там закуривает.
— Мама, иди уже к нам, — зовёт её Настя, и Василина медленно идёт. Неуверенно, словно боится.
— Иди ко мне, Адамовна, хватит уже бегать, — говорю, когда подходит ближе и смотрит в глаза.
Вы когда-нибудь видели человека, который сбрасывает с души многолетнюю тяжесть? Который, наконец, открывается, отпускает, решается? Который, рискнув, распахивает своё сердце?
Я видел. Прямо сейчас вижу. И меня изнутри тоже наполняет чем-то. Чем-то особенным, живым, тёплым. Струится по венам, согревая заледеневшую на годы душу.
Когда Василина на выдохе бросается к нам и прижимается ко мне, я будто рождаюсь заново. Сейчас, в эту минуту я обновляюсь. С нуля восстаю. Оживаю.