— По окончании бала его величество Иоганнес Бармстейд наденет кольцо Прекрасной Ленеке на пальчик своей избранницы! — объявил мажордом. — А теперь…
Стараясь не привлекать внимания, я вышла из зала через вторые двери, находившиеся сразу за фонтаном, и побрела по полутемному коридору. Смешно гоняться за мужчиной. Когда мужчина хочет — он сам отыщет. Когда королю было надо — он находил меня и ночью в библиотеке, и на крестьянской свадьбе…
Если он меня не нашел — значит, не захотел. Сегодня он наденет обручальное кольцо «милой Клерхен» и думать забудет про меня.
Я добрела до ниши, в которой притаилась статуя феи — в струящемся платье, с распущенными локонами, с волшебной палочкой в руке. Фея игриво приставила пальчик к подбородку и лукаво улыбалась уголками губ. Я села на скамеечку возле ее ног и прислонилась затылком к коленям статуи.
Как всё же несправедливо устроен мир — ведьмы существуют, а добрые феи встречаются только в виде каменных статуй. Наверное, потому что их не существует — добрых фей. Люди придумали их и теперь вытачивают из камня, рисуют, складывают о них сказки, чтобы не совсем уж тоскливо жилось на этом свете.
Что-то маленькое и белое метнулось из-под потолка прямо мне в лицо, и я вскрикнула от неожиданности. Но это была всего лишь птичка — маленькая белая птичка… Она села мне на плечо, склонив крохотную головку и раскрыв клюв. Я сразу узнала ее — та самая птаха, которая удрала из клетки в комнате баронессы.
— Ну и напугала ты меня, — сказала я, вздохнув с облегчением. — Ты, маленькая непоседливая нахалка!.. Сначала удрала от хозяйки, теперь шныряешь по замку и пугаешь честных девушек… — я осторожно протянула руку, чтобы поймать пичугу, но птичка вспорхнула и исчезла под темными сводами коридора.
Я проводила ее взглядом, и тут заметила, что нахожусь возле статуи феи не одна.
В трех шагах от меня стоял король — его величество Иоганнес собственной персоной.
— Снова будешь доказывать, что эта птица — не фамильяр на посылках у Мейери Цауберин из «Пряничного домика»? — спросил он, скрестив на груди руки.
49
Я поднялась ему навстречу, и пару секунд мы стояли друг против друга. Потом король шагнул вперед и приподнял мою маску.
— И правда — Мейери Цауберин собственной персоной, — произнес он. — Лавочница, которая знает латынь и танцует так, словно всю жизнь провела при королевском дворе.
— Всего-то попался хороший учитель танцев, — возразила я. — Но сейчас речь не обо мне…
— О ком же?
— Ваше величество называет меня ведьмой, но я уверена, что это всего лишь шутка. А между тем, рядом с вами есть настоящая ведьма!
Он взял меня за плечи и встряхнул — не слишком сильно, но с чувством, и сказал, склонившись к самому моему уху:
— Я могу понять и принять обучение в школе мальчиков, могу допустить обучение в школе танцев, но как мне объяснить то, что белая птица постоянно приводит меня к тебе? Птицы не живут по десять лет, Мейери. Но рядом с тобой постоянно белая канарейка.
— Белая канарейка? — переспросила я, чувствуя, как его дыхание опаляет мою щеку. — Я думала, это — белый воробей… Говорят, такие встречаются иногда… Но эта птица принадлежит баронессе Диблюмен.
— Баронессе? — хмыкнул он. — Которая терпеть не может ни птиц, ни кошек, ни собак? Сдается мне, что ты дурачишь меня, Мейери. Дурачишь, мучаешь, насмехаешься, а теперь еще и лжешь, — он снова встряхнул меня, сжав мои плечи, как тисками.