Ветер подставил упругую спину под крылья летателей. Мир распахнулся под ними во всю неохватную ширь, а в ушах зазвенела упоительная песнь полета.
Пьянящая, как сама высота.
Они и впрямь долетели до чужого Листа очень быстро, влекомые резкими попутными порывами. Это против потока приходится долго лавировать, особенно когда не получается набрать высоты. А попутным ветром летать — одно удовольствие.
Как и условились, зашли на Лист с носа, над правой скулой. Ло Тан, изящно закренившись, проскочил между двух кленов и умело соскользнул с ослабевшего потока. Ноги коснулись усыпанного бурой трухой тела Листа.
Клены отрастили шикарные семена, чьи-то будущие крылья.
Ва Дасти сел неподалеку, напротив узкой прогалины, и успел освободиться от упряжи раньше ло Тана. Оба действовали привычно и деловито: заякорили крылья, навесили на себя оружие и пожитки, переглянулись и быстро зашагали к опушке.
Лес Листа поглотил их, как поглощает стаю планктона всплывающий кит.
Подобно любому охотнику, ло Тан чувствовал себя в лесу привычнее, чем в собственной полости. По крайней мере в лесу приходилось бывать заметно чаще. В чем-то леса каждого Листа схожи, в чем-то разнятся, но подчиняются они одним и тем же законам жизни. И живность их населяет однотипная и охотникам прекрасно знакомая. На обитаемых Листах, разумеется, первым делом выслеживают и убивают (что чаще) или же прогоняют (если они летающие) опасных хищников. Поэтому на родном Листе можно расслабиться и гулять с кормы на нос и обратно достаточно беззаботно: на звериные когти и зубы не напорешься.
Совсем иное дело безлюдные Листы.
Ва Дасти очень быстро ощутил неладное и тревожно заглянул в глаза приятелю-охотнику.
Ло Тан и сам замер, и сказочнику сделал знак не двигаться.
Кто-то пробирался через чащу, совсем рядом. Неуклюже, производя массу шума, который сразу насторожил охотника. Это не был зверь: хищник шума почти не производит, а если ты его услышал, скорее всего уже поздно дергаться. Жертвы хищников удирают двумя способами: либо опять-таки бесшумно, либо презрев звуки: напролом, невзирая на препятствия.
Тан и Дасти столкнулись с промежуточным вариантом: некто невидимый, похоже, пытался вести себя тихо, но получалось это из рук вон плохо. Так ходят по лесу дети или редко покидающие селение мастера — тот же ма Сайос, которого обыкновенно услышишь за четверть километра.
«Вон там, глубже к центру Листа», — показал ло Тан жестами.
Ва Дасти кивнул, тихо вытаскивая кинжал из ножен. В правой руке ло Тан уже сжимал рукоять короткого меча, а левой придерживал бесполезный в зарослях молодых сосенок лук.
«Это не зверь, — снова просигналил ло Тан. — Осторожно!»
Сказочник снова коротко кивнул, а спустя секунду они разошлись.
Ло Тан шел через сплошную стену молодых деревьев быстро и тихо, словно тень. Приятеля он тоже не слышал, за что мысленно похвалил его — певец, а ходит по лесу достойно, немногим хуже охотника!
Меньше чем за три минуты ва Дасти подобрался вплотную к чужаку, а ло Тан зашел ему за спину.
Это и вправду оказался человек; одет он был, с одной стороны, странно, с другой — легкомысленно: в серебристый балахон, который не назовешь ни свободным, ни обтягивающим, и чудные башмаки на толстой подошве. На балахоне виднелось несколько рисочек — наклонных или горизонтальных, — у одного из краев которых имелось утолщение, похожее на почку с висящим хвостиком. Еще у чужака были странные волосы — все одинаково короткие, отчего голова его казалась округлой, словно купол медузы-корнерота, а уши смешно торчали в стороны, наподобие ручек котелка.