Вольер

– Тебя это огорчает?

Лидка кивнула и отвернулась. Лицо скривилось в левую сторону. Признаваться в своих чувствах было не просто неловко и непривычно, а ощущалось прямым нарушением гигантского свода неписаных законов семейства Смолиных. Там никто ни разу не заговаривал (и не орал) о любви или чем-то похожем; зачем говорить о том, чего никто из них не видел? Лидия ступала в запретную зону.

– В конечном счете почему ты на него запала?

– Имя красивое, – мрачно отшутилась Лида. – Откуда я знаю. Красивый. Вежливый. Смелый.

По мере перечисления эпитетов надрыва в голосе становилось все больше. Хорошо, что эпитеты быстро кончились.

– У тебя еще остались какие-то чувства?

– Видимо, да, – признала Лидия, повесив голову. Теперь лицо скривилось на правую сторону. Ее внешности это не улучшило. Очки съехали на кончик носа.

– Стоило тебе увидеть нормального человека, как ты сразу на него запала. Я вот ничего не ощущаю.

– Зато к тебе часто что-то ощущают.

– Лучше бы поесть давали вместо этого.

– Намекни…

– Придется отвечать на его чувства.

– На сытый желудок ничего не хочется, вряд ли ответишь. Будешь сидеть с отвисшим брюхом и зевать.

– Тогда и его надо перекормить для симметрии, чтоб ему не было обидно. Вдвоем будем как два колобка.

– И потом сожрать его самого. Откормленный поклонник должен быть хорошей едой.

– Каннибализм? Интересная мысль. Остатки можно законсервировать.

– Осталось найти подходящего кандидата.

Прозвенел звонок. Начинался Катькин любимый английский. Лида его терпеть не могла: сплошные исключения, правил чтения никто не соблюдает, еще артикли какие-то, а уж времена там на любой случай жизни. Больше всего убивали правила чтения, благодаря которым Лида как-то раз повеселила всю группу, прочитав не «вареное яйцо», а «вареный орел». С тех пор она еще пуще недолюбливала английский. Он казался полной мутью. Не то что четкая и логичная химия. Лидия решила поразвлечься и устроила так, чтобы учительница пересадила Влада Костецкого к Саиду Рагимову. Для этого очень кстати оказался найденный на полу блок клейких оранжевых стикеров для записей. Катя шепотом пообещала организовать пересадку Локтева к Реброву, чтобы получился анатомический дуэт.

Тем временем в классе, где учился Стас, не происходило ничего особо интересного, и он, пользуясь моментом обычного мордобоя одноклассников, стянул из чьего-то портфеля кошелек. Вышел в туалет, деньги переложил себе в карманы, сам же кошелек оставил лежать на подоконнике. Он вышел, гордый тем, что какая-то честность у него сохранилась. Подумаешь, деньги взял. Зато кошелек остался целым. И драться не пришлось, никто не пострадал. Образец благородства, да и только.

Аркадий благодарил богов за то, что исчез запасной ключ и не надо было проводить унизительное следствие. Эльвира рассуждала о том, как следует обращаться с убийцей, когда она его наконец-то найдет, при условии, что это кто-то из домашних. Сдавать в полицию исключено. Семья должна оставаться семьей при любых условиях. Что тогда делать? Избить? Лишить питания? Затем она вспомнила о пропавшем ключе и задумалась, кто еще мог приложить руку к убийству мерзкого чудовища, то есть мамы. Вдруг заявились Софья или Петр? Эх, какой разговор мог бы с ними получиться!