Судья Архипова за годы работы видела всякое, и дело Лиды Смолиной не стало чем-то выдающимся. У Архиповой были крепкие нервы, и она была известна как грамотный дотошный юрист. История с подменой крови ставила подсудимую в не очень хорошее положение, но Лиду должны были спасти хорошие характеристики из школы, ее возраст, а также то, что преступление было совершено впервые. Что бы такое отмочить в зале суда, чтобы ее уже ничто не спасло? Нападать на судью не вариант, потому что Лида для себя определила, что у нее быстро начался синдром заложника или что-то вроде этого, потому что Архипова в ходе заседаний не показалась ей врагом. Архипова выглядела так, что перед ней удобно и уместно почтительно трепетать: высокая, очень суровая на вид, еще и очки на носу придавали строгости. Но при этом, если вообще не врать, что сделать сложно, то Лиде хотелось броситься на шею судье и разрыдаться. Может, Архипова ее даже по спине погладит. Бесплодные мечтания бесполезны, но выполняют функцию удержания психики на плаву. А если подумать о реальности, то Архипова докапывается до всех аспектов дела, но таким и должен быть настоящий судья. В общем, Лида чувствовала некоторое умиротворение. Все закончилось. Вынесение приговора спасет ей жизнь – а приговор будет обвинительным – можно не сомневаться. Она же сама созналась. Но истинной подоплеки не знал никто. Лида и сама старалась забыть ее.
Лежа ночью перед вынесением приговора в казенном помещении, она слепо таращилась в потолок. Кромешная тьма, как и вся ее жизнь. Может ли приговор стать шансом к чему-то лучшему? Не только может, но и должен. Она больше не будет жить в своем домашнем гадючнике, ей больше не грозит возможность отправиться к Злу и Стасу, она увидит, что, возможно, есть мир и за пределами Комаровска. На глазах выступили слезы то ли счастливой надежды, то ли расслабления после многих лет.
Впервые в жизни она уснула с предвкушением чего-то необычного и интересного. Приятного, можно сказать.
– Встать, суд идет! – крикнул толстый пристав с двухдневной щетиной. Незачем так орать: в зале только трое оставшихся Смолиных, прокурор, да пара приставов по обе стороны клетки. Оба прячутся в тени: сегодня ярко светит солнце и изредка слышно, как поют птички. Слышно, как тающий снег капает на подоконник. Весна – всегда надежда на новую жизнь… Мир уже выглядел каким-то иным, будто его достали из коробки. Запахи, свежий воздух, яркие цвета. Хорошо!
Архипова, светловолосая, высокая и прямая, с очками на кончике носа, быстро вошла в зал. В ее присутствии хотелось выпрямиться и причесаться. Диана украдкой взглянула на сестру и подмигнула. Лиду передернуло. Подмигивание можно было расценить как попытку поддержки сестры – все же родственники – но только они обе понимали, что это на самом деле.
Вряд ли бывали такие заключенные, которые всеми силами желали оказаться в тюрьме. А, нет, были. Петр Смолин. История повторяется. Традиция такая в семье, кто-нибудь несовершеннолетний и средний среди детей должен с удовольствием сесть за решетку. Стоп, Лидка не средняя, Стас был старше на двадцать шесть минут. Ладно, несущественно, Стаса тоже можно было бы посадить.
Ровный относительно низкий голос Архиповой зачитывал неинтересную часть – то, что было известно. Зачем, когда, почему. Имя Кати Горбатовой не всплыло ни разу – Лида смогла всех убедить, что брала у себя кровь самостоятельно, предварительно обчитавшись медицинским справочником. Так, уже дошли до непонятной болезни Стаса. Единственный момент, который никто не смог объяснить, что именно с ним приключилось. Лида тоже не до конца понимала, хотя и имела предположения, что он отравился какими-то тяжелыми металлами. Свалили все на наркотики, тем более, недавно он попался на их продаже. Сама того не зная, Лида неплохо облегчила себе жизнь той историей с сараем и тетрадкой.
Признать виновной, так… спасибо, ваша честь! Дарья Васильевна, дорогая, у вас есть фанат, и он невероятно рад приговору! Какие еще смягчающие обстоятельства?! За что?! Возраст, обстановка в семье, психологическая травма от смерти бабушки Веры Смолиной. Почему Архипова так странно дернула головой при упоминании бабушки? Неужели они были знакомы? Люди обычно не дергаются до такой степени, что с носа почти слетают очки. Что-то здесь не то. Судье около пятидесяти пяти лет, возможно, меньше, значит, она могла учиться у Зла в школе, немудрено, что она так дергается при ее упоминании. Странно, что не заикается, возможно, для этого пришлось лечиться. Десять процентов тех, кто сталкивался с Верой Смолиной, начинали заикаться, пятнадцать страдали от панических атак, двенадцать получали энурез, остальные начинали спиваться через месяц, прикинула про себя Лида, пока слушала скучную часть приговора. Вот откуда в Комаровске столько алкоголиков…
…с отбыванием наказания в специальном интернате закрытого типа сроком на три года, срок заключения под стражу исчислять с момента помещения в СИЗО. Можно подать апелляцию в течение десяти суток. Суть ясна.
– Спасибо, ваша честь! Вы мне жизнь спасли! – широко улыбнулась Лида. Архипова странно на нее взглянула поверх бликующих очков. Длинное лицо на мгновение вытянулось еще сильнее.
Свободные Смолины страшно разъярились, судя по их лицам. Даже у Эльвиры мимика появилась, это надо записать в какую-нибудь всемирную летопись. А у Дианы подбородок задергался, тоже событие, как ни крути. Архипова медленно собирала со стола какие-то ручки и бумаги, потом долго искала футляр для очков. Улучив момент, она еле заметно подмигнула подсудимой. И быстро ушла, оставив ее наедине с приставами и в сильнейшем удивлении. Лида не знала, что много лет назад Георгий Прозоров, дядя будущей судьи Дарьи Архиповой, был прокурором на процессе Петра Смолина и, будучи еще неопытным прокурором, впал в полный шок. Разумеется, всю историю он рассказал родственникам, и Даше, тогда еще школьнице, больше всего запомнилась финальная фраза малолетнего убийцы Смолина в адрес судьи: «Спасибо, вы спасаете мне жизнь». Спустя много лет история повторилась. Интересно, повторится ли она в третий раз? Со стороны судьи больше не было родственников-юристов, оба ее сына освоили совершенно иные профессии. Но у Смолиных есть еще дети…
Не повторится, сказала бы Диана, умей она читать мысли судьи. Никто из Смолиных не продолжит свой род. Со Стасом она уже неплохо поработала.
Не каждый день судят подругу, поэтому это было весомым поводом прогулять школу. Четверг был самым загруженным днем, еще и литература и история подряд. Можно разок не прийти. Из-за брата Катя не стала бы прогуливать. Она узнала приговор, стоя у того выхода, откуда должны были увозить Лиду. Собственно, от самой Лиды она его и узнала. Два часа на морозе – и цель достигнута. Лида в наручниках в сопровождении конвоиров вышла на крыльцо. Вели ее как пленного печенега.
– Специальный интернат на три года с момента посадки в СИЗО! Выручка твоя! – крикнула она Кате. Приставы напряглись, но не стали препятствовать. Возможно, тоже были знакомы с бабушкой.
– Приходи на наше место, когда выйдешь! Пиши мне из интерната!
Ну вот, половина мозга их компании осуждена и едет отбывать наказание. Что же делать второй половине мозга?
Лида забралась в автозак. Двое конвойных вошли следом, и дверь закрылась. Через несколько дней она проверит существование географии. Жаль, что не дали с собой забрать медицинский справочник. Ладно, лучшие пассажи о гнойном медиастините она и так наизусть выучила.
ebooksa