Поколение

— Он наладит у вас науку, — говорил Симакин. — Только его надо чем-то заинтересовать. Нужно, чтобы ему понравилось.

— Мы не красные девицы, — насторожился Буров. — У нас производство…

А когда узнал, что фамилия того человека Сарычев и что он тот самый доктор технических наук А. С. Сарычев, статьи которого по гидродинамике он уже лет пятнадцать встречает в журналах и сборниках, ему сразу расхотелось продолжать разговор. «Зачем нам этот книжный червь? — подумал Буров. — Сарычев — теоретик, а здесь — голая практика, и ему просто будет неинтересно».

Об этом он откровенно сказал заместителю министра, а тот настоял:

— Я пришлю Арнольда Семеновича в командировку, а вы все же понравьтесь ему. Понравьтесь…

То, что Сарычев был назван по имени и отчеству, подчеркивало не только уважение замминистра к этому человеку, но и говорило о почтенном возрасте доктора наук (так Буров тогда подумал). Настроение совсем упало: «Зачем мне еще один старик, хоть и ученый?..»

Но приехал молодой, энергичный человек, которому не было и сорока. Единственное, что покоробило Бурова и все институтское и заводское начальство, — это франтоватая одежда ученого. На нем был черный кожаный пиджак с красиво выстроченными накладными карманами на груди и по бокам, белая шерстяная водолазка и дорогие заграничные джинсы с фирменным ремнем «Рэнджлер», что означало «ковбой».

Через несколько дней к Арнольду Семеновичу подошел смущенный Терновой и, косясь на бляху ремня, сказал: «Вам лучше снять это… Тут провинция и свои нравы…» — «Дикие нравы!» — вспылил Сарычев, но ремень снял.

Так появился здесь этот человек, а когда министерство утвердило его в должности главного инженера объединения, все долго недоумевали, зачем им нужен интеллигент, щеголь. «И ко всему еще доктор, — язвительно морщился Казимир Карлович Ситковский. — Не много ли для нашего скромного насосного?»

Старик и сейчас, скривив свое сухое, затянутое в тугую сетку морщин лицо, иронически-снисходительно слушал Сарычева, будто знал какую-то тайну, которая была недоступна ни новому главному инженеру, ни всем другим, кто здесь присутствовал. Он ждал, пока до конца выскажется «чистоплюй» Сарычев, чтобы потом одной ловкой фразой разрушить все, что тот «нагородил». Ему нужно было выбрать момент до того, как вступит в разговор Буров. Генеральный директор хоть и спорит с Сарычевым, но всегда поддерживает его.

Ситковский и сам толком не знал, зачем ему нужен этот спор с главным инженером. Он уважал умного и энергичного Сарычева. Главный знал, чего сам хочет и чего требует от других (в жизни Ситковский встречал не так уж много людей с этими достоинствами). Но Казимиру Карловичу неудержимо захотелось остановить Сарычева, может быть, из одного необъяснимого желания, которое часто проявляется у стариков к молодым: «Пусть не думают, что они уже ухватили бога за бороду».

— Арнольд Семенович, — вкрадчиво начал он, — позвольте вас спросить… Когда мы посылаем наших рабочих и инженеров на картошку и свеклу, вы считаете это тоже ненужным делом?

— Делом, может быть, и нужным, но неразумным! — резко парировал Сарычев и хотел продолжать дальше, но Ситковский вцепился:

— Ага. Значит, неразумным. А картошку и свеклу вы едите?

— Свеклу терпеть не могу, — попытался отшутиться Сарычев, но Ситковский уже по-бульдожьи сцепил челюсти.

— А картошку обожаете?

— И что из этого следует? — раздражаясь, повернулся Сарычев к Бурову, ища защиты.

— А следует одно: если бы мы не посылали туда людей, вы бы и не ели картошки.

— Но чего это стоит!

— Стоит той картошки и других продуктов, которые вы едите, — подчеркнуто спокойно ответил Ситковский и, опять сощурив свои насмешливые глаза, окинул взглядом кабинет.