Поколение

— Вот так! Именно так! Я царица, а когда царица идет по современному задымленному городу, мужики штабелями валятся ей под ноги. Все так, все так, дорогой Михаил Иванович…

Бурова раздосадовал ее смех: дурачится, а ему не до веселья. Все глупо. Глупо, что он здесь. Зачем? Все идет не так, как должно быть. Все… Сдерживая раздражение, он замедлил шаг.

— Давай провожу тебя немного и пойду. Ты меня извини…

— Не стоит, — тут же отозвалась Кира. — Мне тоже надо возвращаться. — Она заглянула прямо в глаза Бурову и уже другим, приглушенным голосом добавила: — Я вас повидала, и мне теперь хватит надолго… До тех пор, пока позовете.

Буров взял ее руку, тихо сжал и молча отпустил.

— Ты не обижайся, — только и мог он выговорить. Повернулся и быстро пошел прочь.

Дома Бурова ожидала неприятность. В гостиной сидела Римма. Лицо заплаканное. Она поднялась с кресла, молча кивнула в ответ на приветствие Михаила Ивановича и тут же села, словно ей тяжело было не только говорить, но и стоять. Буров оглядел печальные лица домашних, и те тревога и беспокойство, которые весь день преследовали его, вдруг разрядились усталостью и апатией ко всему. Он хотел одного — чтобы все помолчали еще несколько мгновений, пока он добредет до стула, хотел отдалить ту дурную весть, про которую уже сам знал и не желал о ней слышать от других, потому что тогда уже ничего нельзя будет исправить.

Его пощадили, дали дойти до стула, и, когда он присел, Маша, сдерживая слезы, сказала:

— Вот Римма говорит, что он ушел от нее еще позавчера утром… И больше не возвращался. Его нигде не видели. Ребята, — она кивнула на Стася и Виту, — весь день ездили по общежитиям, к его друзьям, и нигде он не появлялся.

— Были в аэропорту, — сказала Вита. — Проверяли по корешкам билетов. Там никаких следов…

— Его нет нигде, — заплакала Маша, — наверное, погиб… Они скрывают от меня. — Маша подняла полные мольбы и слез глаза на Стася, потом перевела их на сноху и задавленно умолкла.

— Мария Павловна, — тихо сказала Вита, — никто ничего не скрывает. И Римма рассказала все. Он где-нибудь у друзей, про которых мы не знаем.

— А может, куда-то уехал, — вмешался Стась. — В другой город… Я не знаю, куда, но Димка найдется… человек не иголка.

Буров стал различать в комнате предметы. Выплыли лица Стася и Виты. Оказывается, они сидят на диване, а Маша и Римма — в креслах возле журнального столика. Когда Буров вошел в гостиную, он видел только их печальные лица, а потом они исчезли и до него лишь доносились голоса, а вот теперь все прояснилось. Железный обруч, сдавивший грудь и сердце, ослабел. Буров сделал робкий вдох, потом еще и еще…

— Если бы что случилось, — наконец смог он выговорить, — его бы уже нашли…

— Ты послушай, что говорит вот она, — резко повернулась Маша и бросила уничтожающий взгляд на Римму. — Послушай…

— Ничего она не говорит, — сказал Стась. — Спьяна Димка мог и не такое наболтать.

— Димка говорил о какой-то прекрасной смерти Мартина Идена. — Маша всхлипывала. — Человек исчез — и все. Кошмар! Ни среди живых, ни среди мертвых…

— Только в романах может быть такое, — заметила Вита.

— При чем тут романы? — поднял голову Стась и, вдруг напрягшись так, что покраснело лицо, добавил: — Дрыхнет где-нибудь, а мы тут души выворачиваем наизнанку…