— А почему вам зуб кузнец рвал? Есть же доктора.
— То доктора. А у нас мракобес, — поучительно пояснил Лукич. — Носит на одежде красный крест. Прямо напротив сердца. И что это, если не знак нечистый? Не доверяю я такому докторишке.
— Понятно, — важно кивнула Ксения.
— Больше не о чем не хочешь узнать? — с какой-то хитрецой уточнил храмовник.
Но девушка мотнула головой.
— Тогда отойди подальше. Сейчас притащат Семеныча. Он, когда буйный, орет, руками машет. Еще зашибут тебя и не заметят, — потом повернулся и позвал собаку, — Ленивый, иди стереги.
Пес поднялся, подошел к ногам княжны и принялся оттеснять ее к забору, толкая округлым боком. Сопротивляться животине было невозможно. Потому вскоре Ксения стояла у храмовой ограды и гладила псину по спине.
В этот момент во двор сунулся тощий парнишка и свистящим шепотом уточнил:
— Можно тащить уже? А то…
— Тащите, чего уж там, — пробасил храмовник, заставив гостя охнуть и выскочить прочь.
Лукич насухо вытерся полотенцем, аккуратно повесил его на крючок. Потом скинул тапки и прошел на небольшую площадку, покрытую сочной муравой. Стало ясно, что за травой ухаживают и поливают. Потому как в остальном дворе растения казались чахлыми.
— Тащи его… Осторожнее… Не толкай… — раздались глухие голоса, перемежающиеся ругательствами.
В проломе забора показались мужики. Они волокли за собой куль из темно-зеленого брезента, в котором кто-то бился и надрывно орал.
— О, как рычит, — покачал головой Лукич. — Знамо дело, плохо ему.
— А почему вас всего трое? — всполошился Ильич. — Да и тот хилый.
— Семеныч лютовал. Раскидал нас как щенков. Выбил плечо…
— Так надо было других позвать…
— Давайте мы поможем, — предложил я.
На это Денис кивну и застегнул куртку.
— Что вы, милсдари, — запричитал староста. — Негоже вам руки марать…