— Не бойся, Тиль, — сказала Эмер ободряюще, хотя дышала тяжело, будто бежала в гору, — я не умру. Сейчас не умру. Не спрашивай, откуда я об этом знаю — знаю и все, — и добавила совсем детским голосом: — Годрик так и не появился…
Слезы потекли по ее щекам, и она побыстрее вытерла их, стесняясь Тилвина.
— Ты не думай, я не плачу, — сказала она, — это от жара.
Дверь бесшумно открылась, и на пороге остановился высокий мужчина. Эмер приподнялась на локте, выглядывая из-за Тилвина.
— Годрик?.. Это Годрик?
Мужчина сделал шаг вперед и встал в круг света, отбрасываемый пламенем свечи. Это был Ларгель Азо, облаченный в черную сутану, с белой траурной колораткой, он положил на стол книгу со святым писанием и начал снимать перчатки — медленно, не глядя на больную.
— Выйдите все, — сказал он. — Я пришел исповедать леди Фламбар.
— Я не хочу исповедоваться… — сказала Эмер, с трудом разлепив губы. — Я не умираю! И тем более, не стану исповедоваться — вам!
— Все — вон, — повторил священник, и Тилвин послушно встал с табуретки, а две служанки и сиделка почти бегом покинули спальню.
— Тиль, не уходи, — взмолилась Эмер, удерживая начальника стражи за руку, а он стоял понурившись и смаргивал с ресниц слезы.
— Поторопитесь, сэр Тюдда, — сказал епископ ледяным тоном. — Если окажется слишком поздно, вы ответите за это.
— Не уходи, не оставляй меня с этим человеком… — бормотала Эмер.
Но Тилвин разжал ее горячие пальцы.
— Прости, — прошептал он, касаясь ее волос и щеки.
Лишившись последнего защитника, Эмер села в постели, подобравшись, как перед дракой.
— Как ваше здоровье, леди Фламбар? — спросил Ларгель, бросая перчатки и пинком отшвыривая табуретку, чтобы не мешала подойти к кровати. — Впрочем, не затрудняйтесь ответом. И так ясно, что все для вас складывается не лучшим образом.
— Я еще жива, — напомнила Эмер, — наверное, вашими молитвами.
— До меня дошли слухи, что вы проявляете столь похвальное, но редкое рвение к церковным легендам…
— Хозяйка Дарема должна знать обо всем.
— …а особенно вас интересует святая Медана…