— Чему же ты поверишь, племянник? Сделаем так. Я пробуду здесь еще несколько дней, поговори с женой. Приласкай, не стесняйся быть нежным. В конце концов, мы просто женщины, почему вы обращаетесь с нами, как с врагами? Убеди ее уехать без развода. Ты удивишься, но упрямицы становятся покладистыми, если не пытаться их сломить.
— Хорошо, тетушка. Разговор окончен? Разрешите проводить вас к столу? Придворные дамы, наверняка, волнуются.
— Разрешаю, провожай, — сказала королева. — А ты подумай. Нечасто встретишь такую искренность, что мы наблюдали сегодня.
— Нечасто, — согласился Годрик. — Такие, как Эмер из Роренброка, рождаются раз в сто лет. Помните историю южных сражений? Наверняка, в то время в тех краях как раз родилась ее прабабка. Может статься, именно поэтому война и началась.
— Ты невозможен! — вздохнула королева.
Эмер сидела за статуей вестника, уткнувшись в колени, и чувствовала, как платье намокло от слез. Там ее и застал Тилвин, невесть как заглянувший в нишу.
— Пойдем со мной, — сказал он, взяв Эмер за руку. — Не надо, чтобы хозяйку Дарема в таком виде застали гости.
Она подчинилась, плохо понимая, куда он ее ведет. Обойдя сторонними коридорами комнаты гостей, Тилвин провел Эмер по лестнице для слуг, через внутренний двор в башню возле ворот. Они поднялись в его комнату, и там он усадил Эмер на кровать и налил воды в кружку, предложив выпить.
Сделав несколько глотков, Эмер почувствовала, как спазмы, сдавливавшие горло, ослабли. Слезы все еще лились из глаз, и она забывала их утирать, комкая платок. Тилвин взял платок и бережно отер ее щеки.
— Если не хочешь, ничего не говори, — сказал он. — Здесь тебя никто не станет искать, оставайся, сколько хочешь. Вот ключ, можешь запереть дверь. А я скажу, что ты уехала в деревню кузнецов.
Он хотел уйти, но Эмер поймала его за край котты.
— Не оставляй меня, — попросила она шепотом. — Хотя бы еще четверть часа.
— Как скажешь, — он сел на кровать рядом с ней, осторожно и немного неуверенно обняв девушку и притянув к себе на плечо.
Эмер прижалась лицом к его груди и дала волю горю и обидам. Она никогда не думала, что у нее столько слез. Они лились и лились бесконечно, и стоило ей припомнить разговор у королевы, как все новые и новые рыданья сотрясали ее.
Тилвин поглаживал ее по голове и ни о чем не спрашивал, и за это Эмер была ему очень благодарна. Рассказывать о позоре не хотелось, но сердце от молчания болело еще сильнее.
Она плакала так долго, что совсем обессилила, и уснула, съехав Тилвину на колени. Он сидел не шевелясь, боясь ее потревожить, а когда убедился, что сон крепок, подсунул под голову Эмер подушку, устроив девушку на постели.
И прежде чем уйти, позволил себе несколько минут смотреть на спящую. И погладил ее по голове, чтобы ощутить ладонью мягкость и шелковистость рыжих кудрей, выбившихся из золотой сетки.
Глава 23 (начало)
Проснувшись с головной болью, Эмер не сразу поняла, где находится. Она лежала на чем-то мягком и волосатом, уткнувшись лицом в эту самую волосатость. Собственно, и проснуться пришлось оттого, что в носу неимоверно защекотало. Чихнув три раза, девушка села, протирая глаза и оглядываясь. Сон всегда стирает боль. Эмер зевнула и удивилась, что она делает в комнате Тилвина, на его постели, застланной медвежьей шкурой. Потянулась, еще раз чихнула и… вспомнила.
Нет, сегодня сердце заныло не так болезненно, как вчера. Но все равно появилась тяжесть в груди.
ebooksa