– Он опасен для этого города, – говорит папа. – Он безрассуден и…
– Это был несчастный случай, – обрываю я, а потом кидаю на Маллоя умоляющий взгляд: – Вы ведь знаете это дело?
Он кивает, потому что, конечно же, знает. Все в Дарлинге знают.
– Это был несчастный случай, – напоминаю я ему.
Он снова кивает.
– Это не безумный маньяк, разгуливающий на свободе. И поверьте мне, я тоже его ненавижу, – ложь обжигает мне горло. – Но не считаю правильным говорить, что чувствую физическую угрозу, потому что это не так.
Папа смотрит с неодобрением.
Я поворачиваюсь к маме и беру ее за руку.
– Прошу. Я не нахожусь в опасности. Я сидела в библиотеке, мне было дурно, потому что я пропустила обед. Чейз был там. Я смутилась, что он видел, как я плачу. Я рявкнула на него. Он… – Я мысленно извиняюсь за следующую ложь. – Он рявкнул в ответ, и тут появилась Скарлетт. Это был пустяк.
– Это не пустяк, – громогласно возражает отец.
Но мама внимательно смотрит на меня.
Я сжимаю ее руку и молю:
– Пожалуйста.
– Ты правда не чувствуешь себя в опасности из-за него?
– Нет, – тон у меня ровный и уверенный. – Если что-то изменится, я дам тебе знать.
Она изучает меня еще несколько секунд, прежде чем прийти к какому-то решению. Наконец кивает и смотрит на офицера Маллоя.
– Мне жаль, что мы зря потратили ваше время, но очень благодарны за консультацию. Надеюсь, мы можем снова связаться с вами, если решим дать ход судебному запрету?
– Конечно, – в его голосе чувствуется облегчение.
Мы все встаем. На этот раз я не чувствую себя глупым ребенком. Я сказала правду или почти правду. Мама выслушала меня, и возмутительная несправедливость по отношению к Чейзу была предотвращена. Все без слез, истерик и психозов.
К моему удивлению, он действительно сработал.