Они как раз решили отправиться на кухню, где их ждало оставшееся от ужина жаркое и хлеб с розмарином, когда стены замка вздрогнули от громогласного рева охотничьего рога.
Серильда тяжело вздохнула.
– Всему хорошему приходит конец.
Охота пронеслась через колоннаду, король скакал впереди. При виде ольхи и поля пестрых весенних цветов на его лице промелькнуло удивление, и он резко остановил лошадь.
Серильда, скромно сложив руки на животе, подошла поприветствовать его. Подошвы туфель топтали клевер, которым заросла дорожка.
– С возвращением, мой господин, – заговорила она, пока охотники в полном замешательстве столпились вокруг дерева. – У нас выдалась восхитительная ночь.
Тень упала на лицо Эрлкинга. Не обращая внимания на Серильду, он соскочил с коня и бросился к конюшне, в которой был заперт единорог.
Серильда побежала следом, стараясь не отставать.
– Надеюсь, вы не будете возражать – мы попросили слуг поставить в ваших покоях несколько букетов. Я не была уверена, какие именно вам нравятся, поэтому выбрала подснежники и белые ирисы, чтобы не было пестроты. Но, как видите, здесь есть из чего выбирать, так что, если вы предпочитаете…
Дверь распахнулась и хлопнула о стену так громко, что Серильда подпрыгнула.
Стоя в дверях, Эрлкинг свирепо уставился на единорога.
Тот не сдвинулся со своего места и продолжал лежать на полу клетки, но сейчас его глаза были открыты, и он ответил королю враждебным взглядом.
В бешенстве Эрлкинг повернулся к Серильде.
– Где моя стрела?
Серильда вздернула подбородок.
– Какая стрела?
– Та, что обездвиживала единорога, – рявкнул он.
– Ах, эта стрела. Ее забрали.
Подойдя вплотную, Эрлкинг угрожающе навис над ней, давя и пугая своим внушительным ростом. Но на Серильду такие приемы уже давно не действовали.
– Кто?