— Очень интересно, — хмыкаю я
— А потом я к бабке поехал, лошадку эту нашел, — с тихой угрозой говорит Ярик, — вот жду, когда этот гондон откинется, и я ему должок отдам.
— Ну, вот твоя нянька, — перевожу взгляд на Надю. — Посопровождает тебя по больницам, по анализам, проследит по твоим передвижениям.
— И соблазнить меня не получится, — мрачно говорит Ярик.
— Какой отврат, — Надя кидает на него презрительный взгляд.
— Взаимно, — Ярик пожимает плечами. — Ты мне Клавку напоминаешь. Ту шалаву, что своего ребенка в яму с говном ребенка скинула.
— Да у тебя одна история охренительней другой, — меня аж передергивает, и я выхожу из кухни.
— Так я такой не от жизни хорошей, — Ярик следует за мной. — Слушай, я теперь себя виноватым чувствую. Чо ж ты так нажрался?
— От радости, что колокольчики мои не отрежут.
— А кто должен был отрезать? Во что ты влип?
— Врач отрезал бы, — оглядываюсь. — Я себя тоже, знаешь ли, в один день похоронил.
— Так колокольчики на месте? — обеспокоенно спрашивает Ярик.
— На месте. И как видишь, сработали.
— Ля, я бы тебе не дал так нажраться.
— Я знаю.
— И в туалет бы вместе с тобой пошел, — вздыхает Ярик. — Знаешь, как девочки вместе ходят в туалет, так бы и мы с тобой.
— И еще скажи, что поддержал бы мое хозяйство, — выхожу в подъезд, голубые стены которого исписаны ругательствами и матерными стишками.
— Не, на такое бы не подписался, — недовольно цокает Ярик. — Но я бы тебя своей могучей грудью закрыл от мелких потаскушек.
Спускаюсь по ступенькам. И на лестничной площадке перед третьим этажом разворачиваюсь к Ярику, который чешет коротко стриженный затылок.
— Я тебе доверяю, — серьезно вглядываюсь в его глаза. — И бабку свою на всякий случай предупреди, что, может, закинем к ней брюхатую.