— Почему не закроется?
— Хотя бы потому, что у них будет мужчина-повар.
Агнес захлопала глазами так, будто он сообщил ей, что небо зеленое, а трава красная.
— Мужчина? О чем ты, Рен. Ее брат сбежал, и вряд ли вернется. Только когда спустит все деньги, — она засмеялась. — А нанять кого-нибудь она не сможет. Кто сейчас пойдет к ней работать?
— Я пойду, — сказал Ренье. — Если Клер захочет меня взять.
Свеча выпала из рук Агнес и погасла, не долетев до пола.
— Ты шутишь, милый? — спросила Агнес осторожно.
— Ничуть, милая, — Ренье вытащил розу из петлицы. Цветок уже подвял и лепестки потемнели. Он положил розу на стол, поверх документов.
— Не верю, что ты это серьезно, — Агнес дергала вязки чепчика. — Да она даже готовить не умеет!
— Умеет. Получше меня.
— Ты выбросил мясо, что она приготовила, в мусорное ведро! — почти крикнула Агнес.
— Тише, — Ренье приложил палец к губам. — Всех перебудишь. Да, выбросил. Чтобы ты не попробовала. Потому что если бы его попробовала ты, то точно принялась пакостить Клер. Ты же завистливая до глубины сердца, Агнес.
— Я?! — оскорбилась она.
— Ты. Тебе хочется, чтобы только у тебя было все самое лучшее. И меня выбрала себе в коллекцию — в придачу к ресторанам.
— Неблагодарный! — Агнес снова топнула и сморщила нос, готовясь расплакаться. — Из-за моего отца твой талант раскрылся в полной мере! Кто бы узнал о твоем рагу из горошка, если бы папа не подал его гофмейстеру?! Ты слишком высоко взлетел и возомнил, что все это — твоя заслуга?
— Взлетел? — Ренье усмехнулся. — До сегодняшнего дня я думал, что летаю. А оказалось… сижу на колокольне, как откормленный голубь. Прости, Агнес, нам не по пути.
— Что ты такое говоришь?! Какой голубь? — она уже не смогла сдерживаться и разревелась — зло, с ненавистью. — Ты в самом деле хочешь уйти к ней?! Подумай хорошенько, Рен! Ты столько шел к этому! Ты многого достиг! Уйдешь — и все потеряешь!
— Я уже все потерял, — ответил он, проходя мимо нее к двери. — Не сейчас. Раньше. Гораздо раньше. И еще… Меня зовут Ренье.
Она выскочила следом за ним и закричала, когда он спускался по лестнице:
— Ты не получишь ни солида, предатель! Ни самого крохотного луара!