— Подожди, — она уперлась ладонями ему в грудь и глубоко вздохнула, закрывая глаза. — Дай передохнуть, Ренье… У меня от всего этого голова кругом…
Но из объятий она не вырвалась, и даже обняла его сама, легко поглаживая плечи:
— Мне кажется, я сплю и вижу какой-то диковинный сон. Только что мне послышалось, что ты говорил про работу в дедушкином бушоне…
— В твоем бушоне, Клер, — поправил ее Ренье.
— Но это очень опрометчивый шаг, — она посмотрела на него почти с ужасом. — Ты разрушишь свою карьеру!.. «Пища богов» — уникальный ресторан… Ты был прав, нельзя готовить все время по старым рецептам… Надо меняться, — она волновалась все больше и больше, и даже начала заикаться. — Н-надо меняться, привносить в готовку что-то оригинальное, иначе она зачахнет, как любовь без привкуса новизны…
— А по мне, так любовь должны быть одна и неизменна, — прервал ее Ренье. — Я вот увидел тебя и понял — парень, ты пропал. И это навсегда. Я уверен в этом, Клерити.
— Как же Агнес?.. — прошептала она
— Агнес пообещала, что я не получу ни одного луидора, если уйду, — усмехнулся Ренье. — И это она строила козни против тебя и твоего бушона. Я подумал и решил, что не хочу иметь ничего общего ни с «Пищей богов», ни с мадемуазель Форсетти и ее папашей. Так что сейчас у меня ни гроша в кармане, и я в поисках работы. Пришел предложиться тебе. Ты меня примешь?
— Н-на работу?..
Он снова поцеловал ее, и Клер ответила на поцелуй с особой пылкостью. Но потом отстранилась — румяная, смущенная. Приглаживала волосы и поправляла сползшую шаль, и что-то бормотала, пряча глаза.
— Эй, — Ренье привлек ее к себе. — Только не говори, что повара тебе сейчас не нужны.
Она замотала головой, и он разобрал что-то про эклеры.
— Тетушка Мадлен не останется без подарка, — заверил он. — Сейчас мы сделаем самые прекрасные пирожные по старинному рецепту папаши Лефера. Ты будешь командовать, а я — исполнять. Только предлагаю добавить в шоколадную глазурь сыворотку — от этого она станет блестящая, как зеркало, и…
— Подожди, — она прижала кончики пальцев к его губам, делая знак молчать. — Я должна кое-что тебе рассказать…
— Ты пугаешь, Клер.
— Нет, это не страшно, — отчего-то она краснела и бледнела, и никак не могла собраться с духом. — Видишь ли… Ты сказал, что тебя зовут Ренье…
— Это что-то меняет?
— Не перебивай! — она сделала строгие глаза. — На самом деле, я — вовсе не Клер. Родители назвали меня, как захотел дедушка…
Ренье ждал, не понимая, что за тайну она собирается открыть.
— Дедуля назвал меня Леклер, — выдохнула она. — Вот. Леклер. В честь пирожного.[1] А брата зовут Жюльен. Дедушка был большой оригинал. Мы скрывали это ото всех, потому что это смешно — зваться, как пирожное или овощная нарезка…[2] Но ты сказал, что нечего стыдиться своего имени, и вот… я призналась…