Моя дикая страсть

22
18
20
22
24
26
28
30

— Остановись, поговорим, — отпускаю, чтобы не причинить ей боль.

— Я вчера тоже тебя просила остановиться и поговорить, а в ответ ты грубо зажал мне рот и силой трахнул, — она переходит на крик. Хорошо, что охрана наблюдает издалека. Не хватает только, чтобы все знали подробности нашей интимной жизни.

— Вот только не надо делать из меня насильника. Ты очень сладко кончала подо мной и просила еще.

— Удобная позиция у мужчин, — ухмыляется она. — Гулял всю ночь, вернулся пьяным от другой женщины, высказал все претензии, еще и секс ему подавай, — тычет она мне пальцем в грудь и раздувает раскрасневшиеся щеки.

Прижимаю ее к каменным перилам, расставляя руки по обе стороны от нее, чтобы не сбежала. Сильный ветер, поднявшийся с моря, гонит черные тучи и путает ее густые волосы. Она вертит головой, лишь бы не встречаться со мной взглядом.

— Я не понимаю. Почему не дал выйти замуж за Рюзгара, если я тебе не нужна. Зачем ссорился с отцом из-за меня, если ты любишь другую женщину и хочешь быть с ней, — в глазах обида, злость и надежда на то, что опровергну ее подозрения в измене.

— Я же сказал тебе — других женщин не будет. Дважды повторять не намерен. А вот тебе не терпится сбежать к другому. Я смотрю, мысли о Рюзгаре покоя не дают. Хочешь к нему? Он успел тебе парочку комплиментов отвесить, и ты привязалась, как и к Андрею. Мало же тебе надо, чтобы влюбиться в мужика. Как ты там говорила? Кто кошку гладит, тому она и мурлыкает?

В ту же секунду мне прилетает звонкая пощечина. Щека горит огнем. Заслужил. Меня занесло, понимаю, что сморозил чушь. Но одно лишь упоминание о брате вызывает во мне бешеную ревность.

— Я поделилась тогда в машине своей болью с тобой. Мне показалась, что тебе можно довериться. Жаль, что мою откровенность ты используешь против меня же, — в ее глазах застывают слезы.

Вот так, Батур, шах и мат тебе. Ее слова бьют похлеще звонкой пощечины. А к горящей щеке добавляется еще и сердце. Марина обнимает себя руками, ежится от ветра и не смотрит мне больше в глаза. Глажу ее волосы, касаюсь щеки, не отводя взгляда от пухлых губ, наклоняюсь, чтобы поцеловать. Марина пытается меня оттолкнуть, уворачивается. Но поняв, что силы не равны, сдается, сдувается как воздушный шарик в моих руках.

— Отпусти меня. Дикие в неволе не живут, — с горечью шепчет она.

Ее слова тонут в рычащем звуке мотоцикла. От раздражения Марина морщится и высматривает источник шума.

— Батур! — истошный крик Марины выводит меня из оцепенения.

Резко оборачиваюсь на крик, замечаю лишь проезжающего мотоциклиста с пистолетом в руке. Стрелок, слегка сбавив скорость, направляет дуло на нас. Все происходит мгновенно. Действую на автомате, не думая, просто подчиняюсь инстинкту защитить Марину. Резкое движение рукой, и я сгребаю ее в охапку. Закрываю собой и стискиваю челюсть, чтобы не застонать от боли и не напугать ее.

— Батур, что это было? Все закончилось? — вжавшись в мою грудь, боится пошевелиться.

Дальше все происходит молниеносно. Крики людей, еще выстрелы, суета, а я вижу только ее обезумевшие от ужаса глаза, осматривающие меня с тревогой. Одной рукой хватаюсь за парапет, вторая меня не слушается и больше не обнимает Марину.

Мои парни мгновенно подбегают.

— Заберите ее быстрее и увезите домой, — рявкаю на них. Главное, обезопасить мою девочку.

— Батур, Батур! — кричит и вцепляется в меня мертвой хваткой.

Один из охранников аккуратно пытается ее оттащить от меня.