– Остановитесь! – гремел Трейн. – Ради Бога, если вы в него верите, и в любом случае ради Человека! Остановитесь! Хотя мы с вами, может быть, и опоздали, сделаем это ради остальной планеты. Ради тех, кто придет вслед за нами, не допустим появления еще одной Меконгской пустыни! Ни в коем случае не должен появиться еще один Оклахомский пыльный мешок! Еще одно Мертвое море! Умоляю вас: дайте торжественное обещание сделать все, чтобы этого не произошло. Хотя ваши собственные дети страдают от разнообразных уродств, хотя они умственно неполноценны, а речь их замедленна, где-то в будущем, возможно, появится место, где дети будут полностью здоровы, умны и гармонично развиты. Поклянитесь, что вы все сделаете ради этого! Ради вида, который мы почти уже… Да?
Он посмотрел на плачущего оператора, который, тронув себя за наушники, хнычущим голосом произнес:
– Мне очень жаль, мистер Трейн! Но Президент приказал отключить камеры.
Наступила полная тишина, и Трейн в мгновение ока изменился: стал ниже ростом и суше – словно воздух выпустили из шара. Он отвернулся от микрофона и произнес негромко – так, что его мало кто расслышал:
– Ну что ж, я хотя бы попытался.
– Не останавливайся! – услышала Пег собственный крик. Она вскочила со своего места: – Ты…
И в это время раздался мощный хлопок, стена позади Трейна вздулась пузырем, бетонный потолок треснул и рухнул каскадом обломков на всех, кто сидел в зале суда.
Осси сделал хорошую бомбу.
Вооружайтесь!
– Ну как, детка? Нравится? – гордо произнес Пит.
Джинни всплеснула руками и воскликнула:
– О, милый! Я всегда такую хотела! Микроволновка!
Она резко повернулась к нему и спросила:
– Но где ты ее достал? И как?
Пит понимал, почему она спрашивает. За последние недели купить что-нибудь подобное стало практически невозможно. Отчасти это происходило из-за отсутствия транспорта – грузовики перевозили лишь продукты первой необходимости, главным образом еду, и всегда под конвоем солдат. Но торговля упала еще и потому, что люди теряли работу и бежали прочь из городов, подобно жителям Оклахомы, когда-то сбежавшим в Калифорнию от безденежья и безработицы.
– Все же видели, что случилось в Денвере. Если бы подобное произошло в Нью-Йорке, Лос-Анджелесе или Чикаго…
Были сообщения о том, что некоторые фермеры отгоняли беженцев с помощью ружей. Не в газетах, естественно…
– Я ее освободил! – сказал Пит с усмешкой, имея в виду принесенную микроволновку.
– То есть ты ее украл? – раздался от двери голос Карла. – Так-так! И это – бывший полицейский! И кто же нас теперь будет защищать от преступников, если сами защитники стали преступниками?
– Не украл я ее! – оборвал шурина Пит. Он с трудом переносил Карла. Даже после той безумной речи по телевизору тот по-прежнему считал, что Остин Трейн – бог. И, черт побери, так же считало множество людей. Пит от всего этого нервничал. Полицейский участок в Тауэрхилле, где он работал большую часть прошлого года, подвергся бомбардировке, а сержант Чейн, его бывший шеф, был убит. Сегодня же, когда он возвращался с работы, в нескольких кварталах от дома грохотали выстрелы – вероятнее всего, полиция ловила нарушителя комендантского часа. Весь город напоминал фабрику, чьи обанкротившиеся владельцы сбежали, никого не предупредив, или растоптанную скорлупу моллюска, бывший житель которой, лишенный дома, кипит яростью у ее останков.