Глава 14
Я так тороплюсь, что через пару часов после полудня, когда солнце немного смещается ближе к западу, бегом добираюсь до нужной поляны, но, не привыкшая к ходьбе по снегу, почти с размаху падаю лицом в белоснежный покров.
Колдун сидит на знакомом камне, там же, где я увидела его в первый раз. Он лениво поворачивает голову в мою сторону, и вопросительно приподнятая бровь – единственная реакция на мою неуклюжесть.
Как бы то ни было, я успела вовремя. Устало перекатываюсь по снегу и стараюсь успокоить загнанное дыхание. Колдун вновь отворачивается, его не тревожит хрип и свист, с которым воздух покидает мои лёгкие. Перед глазами пляшут пятна, несмотря на окружающий холод, всё тело горит, а лицо пылает, пока выбившиеся из косы пряди липнут к взмокшим лбу и шее. Я часто моргаю, зрение вновь становится чётче, и я с недоумением замечаю, что колдун сидит с протянутой рукой, на которой лежат красные ягоды рябины и тёмная черника. Вокруг мужчины собрались снегири, воробьи и даже свиристели с забавными хохолками на головах. Смелые садятся прямо на пальцы и лакомятся угощением, потрусливее прыгают по снегу, подбирая, что упало, а некоторые примостились на плечах колдуна. Я приподнимаюсь, глядя, как один снегирь устроился на голове мужчины. Спокойно сидит себе на капюшоне, а тот и не пытается стряхнуть пернатое создание.
Признаться, вначале колдун меня пугал, но сейчас, наблюдая, как птицы спокойно едят с его руки, я понимаю, что он не особо и опасен. Говорят, что животные лучше всех чувствуют зло.
Внезапно колдун поворачивает голову ко мне, и я ойкаю, боясь, что он может читать мысли, но слепой взгляд переходит на ели за моей спиной.
– Как зовут твою кобылу? – голос у хозяина леса скрипучий, будто он не говорил все эти дни, пока меня не было.
Я оборачиваюсь, видя шагающую к нам Ягодку. В этот раз я так торопилась, что въехала на ней прямо в проклятый лес, проделав часть пути по снегу верхом. Потом уже оставила лошадь недалеко от этой поляны, но не удосужилась привязать, вот она и засеменила за мной.
– Ягодка, – бросаю я.
– Иди сюда, Ягодка, – сухо окликает её мужчина, а моя кобыла, навострив уши, трусит к нему по снегу.
Лошадь останавливается рядом с колдуном, словно он её добрый хозяин, один раз тыкает ему носом в плечо, и тот как ни в чём не бывало достаёт из кармана кафтана кусок морковки. Эта картина настолько меня удивляет, что я на мгновение забываю, зачем вообще пришла.
– Воду принесла? – возвращает меня в настоящее колдун.
– Да, – я стремительно вскакиваю на ноги, стараясь не морщиться от намокшей одежды.
Он тоже поднимается, а снегири, воробьи и свиристели нехотя отпрыгивают от него по снегу или разлетаются в разные стороны. Мужчина подходит и забирает протянутый бурдюк, а мне в руки впихивает свой посох. Тот тяжелее, чем кажется на первый взгляд. Из-за прикосновения к зачарованной вещи колдуна я нервничаю и прижимаю посох к себе обеими руками, боясь уронить. Завороженно слежу, как хозяин леса вначале привередливо пробует воду из бурдюка на вкус, удовлетворённо кивает, а затем льёт себе на ладонь. Я открываю рот, чтобы предупредить, что вода ледяная, но не успеваю произнести и звука, так как это оказывается не нужным. Вода, соприкасаясь с рукой колдуна, превращается в пушистые хлопья снега и разлетается в разные стороны.
– Красиво, – на выдохе произношу я, когда последние капли оборачиваются хрупкими снежинками.
Колдун поднимает на меня белые глаза, брови вопросительно изгибаются, а потом он равнодушно пожимает плечами, обменивая свой посох на бурдюк.
– Наверное. Я едва ли помню, как это выглядит.
– Ты действительно слеп и ничего не видишь?
– Почти. Я различаю смутные очертания предметов, это помогает не врезаться в деревья или не проваливаться в ямы. Так же я не вижу цветов, весь мир приобрёл исключительно серые оттенки, – он всё это рассказывает знакомым безэмоциональным тоном, но отчего-то я уверена, что отсутствие зрения его огорчает. – На этом всё, княжна. Твой отец будет жить, раз ты вернула украденное.
Колдун теряет ко мне интерес, отворачивается и неторопливо шагает на север. Я растерянно оглядываюсь. Почти на каждом дереве сидят десятки снегирей. Птицы безмолвствуют, вертят головами, наблюдая за мной и колдуном. Бросаю взгляд себе под ноги, видя, что снег вокруг уже не белый, местами перепачканный землёй и грязью, что я принесла на сапогах из ноябрьского леса. Меня окатывает чувство стыда и неловкости, словно я грязными сапогами пачкаю дорогой ковёр в чужом тереме, но что-то меня останавливает от того, чтобы немедленно покинуть Зимний лес.