– Должна, – кивает он и отпускает меня. Его пальцы смещаются, аккуратнее ощупывая моё лицо, он действует как настоящий слепой, которому интересно понять, как выглядит собеседник.
Я сама жадно разглядываю колдуна, пока он так близко, ужасаюсь, насколько идеальное и ненастоящее у него лицо. Замираю, позволяя ему дотрагиваться до моего лба, щёк, носа, прикрываю веки, когда пальцы задевают ресницы, задерживаю дыхание, пока он касается губ и подбородка. Недовольно шиплю, стоит его пальцам задеть рану на щеке.
– Порез от лопнувшей тетивы, – объясняю я, и мужчина рассеянно кивает, убирая руки.
– Я не убиваю детей и даже не трогаю. Когда был сильнее, я выходил за границы своих снегов, менял детям цвет волос, просил Тень отнести их в деревни и города, чтобы подкинуть кому-нибудь. Но я стал слабее и больше не покидаю полосу снежного леса. Вы же, смертные, детей оставляете в ноябрьской части, а вот что делает с ними Ноябрь, мне неизвестно, хотя чаще до детей добираются животные, – бросает колдун, а затем разворачивается и уходит.
Раскрыв рот от удивления, я кидаюсь за ним, желая расспросить подробнее.
– Ты изменил цвет волос декабрьских детей? Значит, среди людей живут колдуны?
– Жили. Все те дети давно постарели и умерли, да и не колдуны они вовсе.
– Но ведь рождённые в декабре…
– Глупости всё это! Не колдуны они, а просто любимы зимой! – фыркает мужчина, не сбавляя шага, а я едва поспеваю за ним по снегу, ноги проваливаются до середины голени. – Декабрь награждал детей холодной красотой: волосами чёрными как зимние ночи, кожей бледной и совершенной. Январь дарил детям своим защиту от холодов, не боялись те даже самых крепких морозов, а перед февральскими детьми метели стихали сами собой, стоило им выйти на крыльцо. Таковы были зимние дети: гордые, упрямые, самоотверженные.
Бежать надо отсюда, пока могу, но вместо этого с особым усердием преследую колдуна, увлечённая рассказом. Несколько раз спотыкаюсь и падаю, не заметив корень или камень под слоем снега, но тут же поднимаюсь на ноги, боясь упустить хозяина леса из виду.
– Но разве ты сам не колдун?
– Так меня прозвали вы, смертные. У меня другое имя.
Спина покрывается мурашками до самой шеи, но я не отстаю ни на шаг.
– Ты сказал, что Ноябрь делает что-то с детьми, оставленными в лесу. Зачем ему они? Он же хороший и победил… – я проглатываю конец вопроса, потому что колдун резко оборачивается, я невольно врезаюсь в него. Хочу отступить, но боюсь шелохнуться, пока он угрожающе нависает сверху, губы его растягиваются в хищной улыбке.
– Хочешь сказать, что благородный Ноябрь победил злой Декабрь? Так осенние братья вам смертным поведали, а вы подхватили, как сороки, и растрезвонили по всем землям?! Ни разу не задумались о том, правда ли это! С радостью подхватываете любое враньё и несёте дальше с видом знатоков! Гордитесь своей глупостью, – каждое его слово сочится злой издёвкой, он насмешливо наклоняет голову, позволяя угольным волосам рассыпаться по плечу.
Я не отвечаю, догадываясь, что любой мой ответ разозлит его ещё больше. Моё внимание привлекает блеск впереди. Позабыв тему спора, я огибаю колдуна и прохожу чуть вперёд, завороженная открывшейся картиной. Впереди лежит достаточно большое озеро, полностью покрытое толстым слоем льда. Очарованная красотой, я аккуратно ступаю на край. Лёд тёмно-синий с голубыми прожилками и белыми трещинами внутри, как разбитое зеркало. Я опускаюсь на колени, прикладывая к нему ладони, и не сдерживаю восторженного вздоха. Поражаюсь, насколько гладкая вышла поверхность, словно отшлифованная ветрами за столетия.
– Никогда не видела замёрзшее озеро, княжна? – насмешливо интересуется колдун у меня за спиной. – Этот лёд здесь с того самого дня, как зимы не стало.
Я отдёргиваю ладони, ощутив странное жжение холода. Аккуратно возвращаюсь на твёрдую землю, не уверенная, можно ли идти по замёрзшей воде дальше.
– Уходи, княжна. Хватит тратить моё время. Воздух пахнет скорым закатом, – колдун указывает посохом на бледное солнце, медленно катящееся к горизонту, и я в очередной раз вспоминаю, что мне здесь действительно не место.
Мужчина подносит два пальца к губам и пронзительно свистит, затем смотрит куда-то вверх и ждёт. Я не прерываю, смиренно жду рядом. Спустя пару минут к нам подбегает Ягодка, и я вновь с недоумением гляжу на колдуна, который со слабой улыбкой гладит морду лошади. Животных он явно любит больше, чем людей.