– Возвращайся, – попросил я Риту. – Пожалуйста, вернись в ее комнату.
– Джим, я устала. Я отработала шесть пятнадцатичасовых смен подряд. Мой муж не видел меня…
– Бретт Додсон – вот почему ей хуже, – перебил я, стараясь успокоиться. – Пожалуйста, Рита. Это он. Из-за него она так сделала. Вот почему Тея…
«Положила руку в корзину со змеей. Потому что решила, что осталась одна. Мой враг позаботился о том, чтобы она была одна».
– Жилые комнаты заперты, – повторила Рита. Теперь ее голос звучал иначе. Отстраненно. Спокойно. Так она говорила с резидентами, которых что-то расстроило. – Я иду домой.
– Рита.
– Никто не может попасть в жилые комнаты, – повторила она громче. – Это невозможно. Мэри Флинт моя подруга. Я должна идти.
– Рита, подожди
– Я вешаю трубку, Джим.
Щелчок в моем ухе был мягким, но с таким же успехом она могла хлопнуть дверью.
Алонзо. Надо позвонить ему и сказать…
Сказать что? Что у меня совершенно необоснованное обвинение против Бретта? Такое, которое так удобно снимает вину с меня самого? Я уже выглядел как жалкий неудачник в шаге от одержимости, влюбленный в девушку с поврежденным мозгом.
Но блин, какое имеет значение, что они думают обо мне? Я знал, что прав. Каждый раз, когда я думал о Бретте, словно ведро с ледяной водой обрушивалось мне на голову. Снова и снова. Он касался Теи. Делал с ней…
Я позвонил Алонзо, но попал на голосовую почту.
– Алонзо, это Джим. Где вы? Уберите Бретта из ночной смены. Скажите ему идти домой. Велите ему идти домой. – Я натянул ботинки. – Он причиняет боль Тее. Перезвоните мне.
Я накинул куртку, схватил ключи и шлем и вышел. Луна висела в черном небе огромным серебряным шаром. Я рванул в санаторий и подъехал к будке охранника. Дежурил Тед Джонсон. Он вскинул брови, когда я поднял козырек.
– У тебя же вроде трехдневное отстранение, Уилан.
– Ага. Но я забыл телефон в комнате отдыха. Можно я сбегаю его заберу? Пять минут.
Тед нахмурился.
– Ладно. Но сегодня патруль за Хэнком Моррисом. Я сообщу ему, если через пять минут ты не вернешься.