– Бенджамин, если ты мне друг, то ты будешь ходить в школу. Ради меня и своей матери. Тебе нужно самому о себе позаботиться, потому что никто другой этого не сделает. Мама будет изо всех сил пытаться, но в конце все зависит от тебя.
– Куда ты? – спросил Бенни, смаргивая слезы.
– Я остановлюсь в доме друга на какое-то время, а когда «Гамлет» закончится, я уеду из Хармони.
– Я увижу тебя снова? – теперь его голос дрожал.
– Да, конечно. Мы будем периодически видеться. И я приду попрощаться перед отъездом.
Бенни всхлипнул и вытер нос рукавом кофты.
– Это плохо, чувак, – сказал он. – Но я рад за тебя. Буду скучать.
Я протянул руку и пробежался по его коротко стриженным волосам.
– Давай. Я отвезу тебя в школу.
Я отвез Бенни в среднюю школу Элизабет Мэйсон, а потом доехал на пикапе до трейлера. Мои мысли все еще были заняты Уиллоу и страницей, изрисованной маленькими черными крестиками.
Я ничего не стану спрашивать. Она ничего мне не должна. Но я подарю ей лучшую пьесу, в меру своих сил. Я помогу ей добраться до конца, рассказать свою историю и ощутить облегчение, о котором она меня спрашивала. Как только это будет сделано, я уеду.
Когда я зашел, батя сидел в своей комнате, дверь была закрыта. Я прошел прямо в свою маленькую комнатку и собрал вещи. Их было немного. Все, что у меня было, уместилось в маленьком чемодане.
Я остановился у двери папиной спальни. Поднял руку, чтобы постучать, а затем снова опустил ее. Вместо этого я вырвал лист из сценария и написал на обороте:
Я оставил записку на кофейном столике, теперь свободном от всего мусора, только пепельница и пачки сигарет. Просто на всякий случай я положил бумажку на пачку, чтобы он ее заметил.
Потом я ушел.
Я пересек город и приехал в район за амфитеатром. Здесь вдоль улиц разместились большие уютные дома, большинство из которых было построено во времена Гражданской войны. Я постучал во входную дверь из красного кирпича с железным кованым забором, дверь дома Фордов. Брэнда Форд открыла дверь. Ее волосы и халат были испачканы краской, но на губах сияла улыбка. На ее лице промелькнуло выражение шока и беспокойства, когда она заметила мою окровавленную одежду и распухшую щеку.
Ее взгляд упал на сумку в моей руке и чемоданчик за спиной. На ее лице промелькнула сотня эмоций: грусть, беспокойство и, наконец, облегчение.
– Заходи, Айзек, – сказала она, открывая дверь для меня шире. – Заходи.