– Ее подруга связалась с нами, – сказала Элис. – Она рассказала нам об Оливии и назвала ваше имя. Думаю, Молли говорила ей про вас.
Мое молчание заставило их снова переглянуться, а затем Джеральд продолжил:
– Мы снимаем дом на побережье. Мы уже думали о том, чтобы перебраться поближе к заливу.
– Нам всегда нравился Сан-Франциско, – добавила Элис. – А когда узнали, что вы здесь, приняли это за знак свыше, что двигаемся в верном направлении.
Я сглотнул.
– В каком направлении? – Мой голос звучал холодно и жестко, но я ничего не мог с этим поделать. Страх сковал меня изнутри так, что я едва ли дышал.
– Быть частью жизни Оливии. Важной частью.
Жалость в глазах Элис напугала меня.
– Мы хотим быть уверены, что она обеспечена, – сказал Джеральд. – Убедиться, что у нее есть все необходимое для счастливой и здоровой жизни.
– У нее все есть, – огрызнулся я. – Я даю ей это.
Джексон положил руку мне на плечо. Я старался сохранять спокойствие, пытался увидеть в этих людях не только врагов.
– Мне жаль, но я воспитывал Оливию в одиночку последние десять месяцев и уже свыкся с мыслью, что будем только я и она.
– Но это не так, – тихо сказал Джеральд. Он встал и засунул руки в карманы брюк, посмотрев на Голлуэйя. – У нас тоже есть права на нее. И некоторая информация…
Мой взгляд переключился на Голлуэйя, который неодобрительно махал рукой.
– Какого рода информация? – осведомился Джексон.
Голлуэй полез во внутренний карман пиджака и достал конверт. Теперь мы все стояли на ногах, кроме Элис, которая хлопала в ладоши вместе с Оливией, со слезами на глазах.
Адвокат Эбботов передал Джексону конверт.
– Итак, теперь я действительно настаиваю на уходе, – заявил он своим клиентам. – В ближайшие два дня все будет выяснено в установленном законом порядке.
Джеральд помог Элис подняться на ноги.
– Пока, милая, – сказала Элис Оливии. – Скоро увидимся.