Сейчас и навечно

– Я сделаю все, что от меня зависит, Сойер, но решать не нам. – И добавил: – И ты это знаешь.

* * *

Эбботы сели в седан, а мы с Джексоном вернулись домой на «Убере». Четыре часа дня, среда. «Где же Дарлин? – думал я, вылезая из машины. – На репетиции?» Я сейчас отдал бы на отсечение свою правую руку, лишь бы увидеть ее улыбку. Улыбку, от которой все дерьмо в мире уходило на задний план.

Но я облажался. Одна только мысль о том, что она могла быть с кем-то другим, ранила сильнее, чем я был готов вынести. Вместо того чтобы поговорить с ней, я переименовал свою боль в ревность и отключился. Ушел.

«Может, потерял ее навсегда».

Я тряхнул головой.

«Возьми себя в руки. Ты не потерял Оливию. Еще ничего не кончено. Даже ничего не началось».

Но отпереть входную дверь для Эбботов и их адвоката было все равно что пригласить дракона прямо в чертов замок.

– Это очень красивое старинное здание, – сказала Элис. – Обожаю архитектуру Сан-Франциско.

– Вы не отсюда? – спросил Джексон.

– Из Хантингтон-Бич, Южная Калифорния.

Я вспомнил разговор с Молли той ночью в Вегасе, когда мы подцепили друг друга в баре. На ней было светлое платье. «Я родом из Калифорнии. Предки все еще живут там в своем огромном белоснежном особняке…»

– Джексон отведет вас в квартиру, – сообщил я. – Я заберу Оливию от няни и приведу ее наверх.

Я подождал, пока они поднимутся, и постучал в дверь Елены.

– Ты сегодня рано. – Открыла она с улыбкой, которая тут же исчезла. – Дорогой, ты такой бледный. Все хорошо?

«Все будет хорошо…»

Я кивнул.

– Да, закончил пораньше.

Во взгляде Елены появилась обеспокоенность.

– Проходи. Я соберу ее сумку.

Я прошел в квартиру Елены. Оливия лежала на полу гостиной и вместе с Лаурой, двухлетней дочерью Елены, играла в кубики на полу. Как только она заметила меня, ее маленькое личико озарила улыбка.